Барон по призванию. Путь дворянина

– А что, если я сам попробую получить право на вступление? – предложил Ренфилд. Его вдруг заполнило чувство отвращения к собственному положению. Ему искренне не нравилось, что всякий, с кем он имеет дело, пытается его, Ренфилда, отбросить в сторону, словно плешивого кота. Жизнь в трущобах заставляет свыкнуться с мыслью, что ты лишь грязное животное в грязном переулке, забиться подальше во тьму и царапать каждого, кто поднесет руку слишком близко. И какая редкая удача, какая благодать – позволить себе выбраться из этой непроглядной тьмы нужды и самоуничтожения ради грошей. Вспомнился диалог Рейнера и Гоца в спальне. Даже лежа на кровати, почти не в силах ходить самостоятельно, лорд Северин пекся о каком-то плешивом коте, которого знал чуть меньше половины месяца!

– В каком смысле, сам? – переспросил Гоц.

– Что, если я смогу быть вам полезен? Ты так заинтересовался перчаткой. Это диковина очень дорога, ставлю замок Кронфеста! Но так получилось, что она у меня. Может, я как бы вольюсь в вашу компашку? Смогу принести пользу?

Гоц снова почесал подбородок:

– То есть ты хочешь стать кандидатом? Хм… Я уже сказал, что мы не берем кого попало, однако, учитывая рекомендации, полученную волей случая диковину и стремление вырваться с улицы, Совет может решить, что у тебя и правда есть желание бороться и помогать…

Речь святого брата все больше переходила из внятного монолога в задумчивое бормотание, но танцующие брови и бегающие глаза, выражающие задумчивость, подозрительность, нервозность и иногда одобрение очередного умозаключения говорили, что предложение может быть принято священником единолично.

– Значит, кандидат? Что ж, хорошо. Мы можем попробовать. Однако каждому кандидату нужен свой наставник.

– А ты… Вы не можете стать моим наставником, святой брат?

Гоц помотал головой.

– По причинам, о которых я пока не могу поведать, шюлер, тебе будет просто не место в моих кабинетах, когда тебя возьмут в дело. Это пока ты учишься грамоте, тебе предстоит много времени провести за столом. Потом же покой станет только сниться. Тебя возьмет под опеку другой… мой знакомый человек. Он прибудет через несколько дней, и тогда мы все обсудим. Пока у нас есть время выучить тебя чтению и счету. Однако, раз уж ты мой шюлер, я, думаю, могу рассказать тебе кое-что. Самую малость, но все же.

Гоц понизил голос и еле слышно прошептал:

– Тебя преследует нечто, алчущее вернуть украденную вещь, то есть перчатку. Тебе еще не раз предстоит встретиться с демоном, и он будет сильнее. Чары «проклятого дара» – это ловушка, призванная наказывать воров, покусившихся на добро, которое она защищает, и вернуть сокровище назад. Такие чары очень редки, очень действенны и просто так не отступают. Демон будет приходить и приходить, все чаще и чаще, пока однажды не убьет тебя. Откровенно говоря, судьба у тебя незавидная.

Ренфилд снова поник. Только он избавился от мысли, что его преследует разбойник, как вместо него появилось темное «нечто» из гробницы.

– Но не переживай. Я защищу тебя. Думаю, моих сил хватит. На первое время. – Гоц улыбнулся Быстроногому.

– Ты… Вы не похожи на воина, святой брат. Королевские солдаты в черных доспехах не смогли победить демона, как с ним справится священник?

Гоц снова уставился в потолок и пробубнил про себя:

– Нападение совершилось тря дня назад. Вряд ли демон появится в ближайшее время. Да и сражений не планируется в следующие несколько дней. – Священник еще раз бросил взгляд на помрачневшего шюлера.

– Думаю, в еще одну из не слишком больших тайн ордена я могу тебя посвятить. Но ты должен пообещать, что никому не расскажешь, что видел. Я надеюсь, что ты сможешь спать спокойно и усердно заниматься, не думая об опасности. Пообещай мне!

– Я обещаю! – с готовностью воскликнул Рен и встал со стула.

– Расскажешь кому-то – поплатишься!

Двое молодых людей вышли из комнаты и поспешили на первый этаж. По пути им попалась хорошенькая служанка Мария.

– Ты не видела, граф здесь? – спросил Гоц, проходя мимо.

– Граф Витэ ушел гулять, святой брат.

– Хорошо. Так, что произойдет во дворе – цыц! Никто ничего не видел!

– Я нема как рыба, святой брат.