Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

Всеми этими грузами занимаются новые помещения, расквартировываются вновь пришедшие войсковые части из Калгана. Огромные гурты баранов и стада быков ежедневно прибывают из монгольских степей, под охраной китайских солдат, для продовольствия китайского гарнизона.

Мирные же жители редко показываются на улицу, и с большою опаскою. Монголов, кроме живущих в местных монастырях, совсем не видно. Все монгольские кочевья, после начала событий, с момента ареста Богдо-гегена, откочевали со своими стадами от Урги на 100–150 верст, изолировав таким образом свою столицу.

По улицам и дорогам, всюду валяются трупы дохлых и замученных лошадей, иногда в одном месте по несколько сразу. Около них – стада противных и отвратительных монгольских собак, никогда, вероятно, до сих пор не имевших столь обильной пищи.

По прекращении боев всплыло кое-что любопытное из дней осады. Так, например, говорили, что китайские власти одно время склонны были начать переговоры с противником. Они пытались нащупать почву у русских, возможно ли в этом случае их содействие. Предполагалось, что в мирной делегации будут участвовать некоторые русские и монголы, разумеется, по указанию китайцев. Называли даже состав делегации.

От хутухты китайцами якобы даже было получено письмо-обращение к монгольским повстанцам с призывом отказаться от борьбы, на которую Богдо-геген не дает благословления. «Живой Будда» – хутухта накануне событий был лишен свободы и заключен под стражу при ямыне, автомобили его были реквизированы, склады и священный для каждого монгола его дворец, с богатейшей хранительницей единственных в своем роде предметов монгольского религиозного культа, разграблен китайскими солдатами.

Подобного рода действия китайских властей, не вызывающиеся к тому же необходимостью, ожесточили монгол, и борьба их с китайским владычеством стала превращаться в священную войну.

В Урге по многочисленным монгольским монастырям начались моления о спасении Монголии. Китайцы запретили эти моления, и положение приняло еще более запутанный характер, обостренный. В будущем подобные меры обещали мало хорошего для китайского господства в стране Богдо-гегена. Таким образом пропасть, оставшаяся между монголами и китайцами, лишь увеличилась без надежды исчезнуть. Это отлично впоследствии понял г. Чень-И, настоявший, после длительной борьбы с военными властями, на освобождении хутухты из-под ареста.

Таким же безрассудством и безумною жестокостью отличались административные действия китайцев в отношении русских беженцев – офицеров, монгол и их лам и князей.

До 150 русских было заключено в тюрьму, представляющую собою скверное, темное, неотапливаемое зимой помещение; все эти люди посажены были без малейшего основания, им не предъявлялось ровно никакой вины, кроме того, что они – русские и беженцы. В сутки им давали дважды муку и холодную воду для приготовления пищи. Некоторые были закованы в кандалы на голое тело. Свиданий не допускалось, все предназначавшееся для передачи узникам, попадало, по большей части, в распоряжение стражи.

Среди заключенных скоро же развилась эпидемия тифа, против которой ровно ничего не предпринималось. Но все же, надо отдать справедливость, над русскими не было пыток.

Зато монголов и бурят часто подвергали пыткам, в результате которых наступала смерть. Чтобы понять это, достаточно будет небольшого перечня практиковавшихся пыток.

Вот эти пытки: 1) конский волос вводится в мочевой канал истязуемого, 2) вырываются ногти на руках и ногах, 3) делается до 300 ударов через каждые 10 минут и 4) в жестяную банку с отверстием с одной стороны, садят крысу: опрокидывают эту банку на голый живот жертвы, а сверху накаливают. Крыса, ища спасения, кидается на живот и рвет его зубами и лапами.

Понятными поэтому будут слова упоминавшегося Г. Лаврова, что сидел бы он под арестом «совсем ничего», если бы не душу раздирающие крики пытаемых монгол в соседней комнате.

Подобная система управления страною могла лишь сеять в населении семена ненависти и озлобления против тех, кто ее практиковал.

Ввиду этого не было ничего удивительного в том, что некоторые русские, пробиравшиеся из степей Монголии в Ургу после боев, рассказывали, что там идет сильное брожение, монголы лихорадочно готовятся для нового нападения, всячески помогают отошедшему отряду Унгерна, безвозмездно доставляя продовольствие, фураж и лошадей.

Внутри страны монголы ответили на китайские жестокости сплошным уничтожением земледельцев, колонистов китайцев, их хозяйств и имущества.

В середине ноября в Ургу из Кяхты приехало несколько русских, занимавших там некоторое общественное положение. Прибыли они в Ургу потому, что Кяхта была занята красными.

Из рассказов этих лиц выяснилось, что Кяхта была занята красными без единого выстрела, так как китайский гарнизон стал очень малочисленным.

Случилось это 13 ноября утром, когда многие жители Кяхты еще находились в постелях. Отсюда многим и пришлось попасть прямо в тюрьму в Троицкосавске.