Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

3 сентября 1918 года сформированным мною отрядом был занят Троицкосавск (было взято в плен полторы тысячи мадьяр, 38 пулеметов и т. д.).

В ноябре 1918 года министр иностранных дел Сибирского правительства в Омске предложил мне выехать с секретным поручением в Монголию для освещения нового движения среди монгол и бурят, которое впоследствии вылилось в пан-монгольское движение. Через полгода (за это время произошел переворот Колчака) я уехал в Монголию, где и принял участие в той борьбе, которую вело Сибирское правительство против панмонгольского движения, организованного японцами при посредничестве атамана Семенова.

В Монголии я женился на дочери бывшего Русского Императорского Советника при Монгольском правительстве, бароне П. А. Витте (Петр Александрович Витте, двоюродный брат бывшего царского премьера Сергея Юльевича Витте. – Б.С.).

Приход Унгерна в Монголию застал меня в столице Монголии Урге.

Первым домом, захваченным солдатами Унгерна, был наш дом – квартира Советника – бывшее Русское Консульство. И я до сих пор не могу забыть, как оборванные и полузамерзшие казаки Унгерна, разбив прикладами окна в доме, под пулеметным огнем засевших за домом во рву китайцев, – через окно ворвались в него. Из сорока человек ворвавшихся более половины знало меня по деятельности на русско-монгольской границе в 1918 году.

Унгерн-Штернберг был одним из лидеров панмангольского движения, против которого на стороне Сибирского правительства адмирала Колчака я действовал. В течение пяти месяцев, когда Урга была положительно залита кровью, я ждал конца. Но мне посчастливилось: я произвел хорошее впечатление на Унгерна, который чрезвычайно доверял «первому впечатлению». Я был оставлен при штабе и сейчас же откомандирован в распоряжение монгольских министров внутренних дел и финансов.

В конце июля (очевидная описка, следует читать: июня. – Б.С.) Унгерном, ушедшим в Россию, была прислана в Ургу телефонограмма с приказом немедленно расстрелять четверых человек. В списке была моя фамилия. По счастливой случайности, телефонограмму принял дежурный офицер, фамилия которого была также в числе четырех.