Барселона: история города

Затем пришли дурные новости. Фердинанд, заявив, что у него «есть кнут как на белую задницу, так и на черную» (имея в виду либералов и ультрароялистов), вспомнил о маркизе Кампо Саградо и заменил его настоящим сумасшедшим. Новым капитан-генералом Каталонии стал Карл, граф Испанский, родившийся во Франции в 1775 году. Ему предстояло погибнуть от руки каталонского патриота в Органье в 1839 году. Его отца гильотинировали в Великую французскую революцию, что не располагало графа сочувственно относиться к бунтующим крестьянам или городским либералам. Его отвращение к первым могло сравниться лишь с его ненавистью ко вторым, и за пять лет своего правления он многих отправил на тот свет при помощи петли, гарроты и расстрельных команд. Из-за паранойи он всюду видел заговоры — правых, левых, центристов — и своими, тщетными, впрочем, усилиями подавить их с помощью террора сумел отвратить от себя не только либералов и ультрароялистов всех мастей, но и представителей среднего класса, у которого вообще отсутствовало какое-либо представление о политике. Однажды капитан-генерал арестовал собственную жену по подозрению в государственной измене и выставил свою дочь с метлой в качестве часового на балконе дворца. Он любил распластаться в молитве на церковном полу, а однажды в полной парадной форме перед войсками сплясал торжествующий танец во время казни группы либералов. Декреты графа, касавшиеся цензуры, стяжали мрачную славу. Когда редактор «El Diario de Barcelona» представил на его суд льстивую оду режиму (до этого материал одобрили гражданский и церковный цензоры), в разрешении на публикацию было отказано. «Вместо этого, — гласила личная директива графа Испанского, — вы поместите статью о сельском хозяйстве, а также рекомендации по лечению геморроя, зубной боли и других недомоганий… и никаких отвлеченностей».

В общем, граф был самым неумным из тиранов, который когда-либо вредил испанскому городу, и как заметил историк Жауме Висенс Вивес, за пять лет его пребывания у власти появилось больше либералов, чем за двадцать лет правления конституционалистов. Это была последняя прививка королевского абсолютизма Барселоне. Отныне, какая бы реакционная политика ни проводилась в Каталонии вообще, великая столица оставалась демократической, не соглашаясь с Мадридом. К 1830-м годам либерализм победил в Каталонии, как и в остальной Испании. Церковь продолжала свои махинации и козни, а ностальгически настроенные консервативные землевладельцы стиснули зубы. Но власть оставалась в руках средних классов, а будущее принадлежало молодым. И те и другие понимали, что абсолютизм невозможно совместить с капитализмом. И те и другие возлагали надежды на Европу, о переменах в которой свидетельствовал исход Июльской революции 1830 года, когда конституционная монархия Луи-Филиппа и орлеанистов заменила реакционное правительство Карла Х.

Это не означало, что реакция исчезла из Каталонии. Наоборот, либеральные ценности трудно распространялись за пределами Барселоны и вообще едва проникали в глубинку Каталонии, Валенсии или Балеарских островов. Жители сельской местности оставались легитимистами, консерваторами, подозрительно относились к любым новшествам. Там продолжали тлеть претензии «недовольных», и они вспыхнули снова после смерти Фердинанда, когда разразилась Первая карлистская война.

Монарх умер в 1833 году. «Испания — бутылка с пивом, — однажды заметил он, — а я — пробка; пробка выскочит, вся жидкость выплеснется наружу, и бог знает, где я окажусь». Ничего такого не случилось. Вместо этого был краткий период политической нерешительности, когда страной управляла неуверенная рука премьер-министра Фердинанда Сеана Бермудеса. Затем в 1834 году появился королевский статут, смоделированный по образцу хартии демократических уступок Людовика XVIII. А потом, в 1837 году, умеренные и либералы пришли к власти и приняли новую конституцию.

Фердинанд оставил дочь-наследницу, Изабеллу П, чистое, невинное создание. С политической точки зрения она обладала одним недостатком — ей было всего три года. Так что сначала Испанией правили два регента: ее мать, Мария Кристина де Бурбон, и фаворит Марии Кристины, либерально настроенный генерал Хоакин Эспартеро Бальдомеро. Семь лет его регентства (1833–1840) изменили политику Испании. «Мы думали, что коронуем королеву, — писал хитроумный Мариано Хосе де Лара в 1836 году, — а на самом деле начинали революцию».

Либеральную революцию. И это не понравилось брату покойного короля, Карлосу Марии Исидро де Бурбону, который был столь же отъявленным реакционером, как и Фердинанд. Испанией, считал Карлос и его сторонники, не может управлять женщина, не говоря уже о маленькой девочке. Он потребовал себе трон. Вокруг него сплотились сторонники, ультрароялисты всех мастей, от крестьян до аристократов. И в 1833 году разразился столь непримиримый спор о легитимности наследования трона Бурбонов, что страсти кипели во всей Каталонии, Наварре и Стране басков семь лет.