Барселона: история города

Торрас проповедовал превосходство каталонской нации и одновременно кротость и послушание. Но он не был напыщенно харизматичен. Свою докторскую диссертацию он написал под руководством самого Мила-и-Фонтанальса. Он писал тяжеловато и риторично, с обобщениями и частыми обращениями к вечности, закону и природе. Его мысль, основанная на учении Фомы Аквинского, строго и логично переходит от одного предмета к другому и кажется безупречной, если в самом начале принять его аксиомы и посылки. Если Фома Аквинский обеспечил «рамку» для идей Торраса-и-Багеса, то его ближайшим каталонским предшественником был другой священнослужитель философ из Вика Жауме Балмес, представления которого о каталонском теократическом обществе сильно повлияли на Торраса.

Торрас изложил свой вариант независимости для Каталонии в труде «Каталонская традиция» (1892). Он ратовал за органичное, традиционное общество, чья система ценностей имела бы одинаковую структуру на всех уровнях: личность, семья, город, церковь, правительство. «Всякая социальная или политическая конструкция требует традиции в основании». Торрас различал настоящую, правильную традицию и то, что он называл «атавизмом, к которому нынче все так привыкли и которым злоупотребляют, который является не чем иным, как пережитком, доведенным до крайности и, таким образом, ставшим чудовищным и разрушительным для свободной человеческой личности» (его преступными распространенными, полагал Торрас, были Ницше и Ибсен). Церковь — единственный гарант интеллектуального и культурного наследия. Стоит отвергнуть ее учение — и общественное благо осквернено. Традиция в действии — это знаменитое достояние каталонцев, seny, природное благоразумие. Свидетельство его ослабевания и постепенного исчезновения — мания новшеств: «Всякая чрезмерность опасна. В литературе, искусстве, политике периоды чрезмерности обычно приводят к крайностям, нарушению равновесия, коррупции и гибели». Каталония «превосходит все иберийские народы», ибо «ее древние корни спрятаны в земле, в каталонской плодородной почве, состоящей из наших традиций… Наши ценности — это любовь, упорный труд, скромность в быту, практичный и быстрый ум, не склонный к фантазиям, уважение к семейной иерархии». Эти принципы должны соблюдаться и в промышленности, и в управлении, но их источник — семейная жизнь.

Семья — основа общественного устройства. Упадок общества совпадает с упадком семьи. Возрождение, перестройка общества должны начинаться с перестройки семьи. Мы обращаем взгляд на Испанию и видим, что духом сильны те национальности (paisos), у которых развит регионализм. Любовь к родному очагу, к родительскому дому, желание сохранить родовую вотчину, порядок в семье, иерархию… все это есть там, где национальное самосознание на высоте, в отличие от тех областей, где национальность растворилась в массе, в нации.

Сардана в Тибидабо. Приблизительно 1900 г., фотография Бальеля

Национализм нивелирует и порабощает людей, обращаясь с ними как с абстракциями. Регионализм, напротив, освобождает их, совершенствуя их природу, укрепляя общность, позволяя им осознать, кто они такие. И здесь церкви принадлежит главенствующая роль: «Каталония и церковь — две вещи в нашей истории, которые невозможно разделить. Если кто отвергает церковь, не сомневайтесь, что в то же самое время он отказывается от родины». Церковь, как и малая родина, олицетворяет закон природы, а не только культуру. И в политике дело обстоит точно так же. Для Торраса «самодержавие и либерализм — по сути одно и то же: когда в обществе хозяйничает человек, а не божественное Провидение». Уберите церковь — и возникнет тирания. «Либеральное государство растет от вершины вниз, самым неестественным образом; и вот мы видим, что конституции пишутся советом министров или правящей хунтой; регионалистские же нации начинают снизу, то есть с основ». Регионалистская политика укоренена глубоко, как вековые дубы. А либеральную может повалить и слабый порыв ветра. Что до революции, то что может быть более противоестественным? Революции 1868, 1848 и 1789 годов совершенно очевидно были бедствиями. (С американской революцией — Соединенными Штатами восхищалась крупная буржуазия, составлявшая значительную часть последователей Торраса, во всяком случае, до испано-американской войны 1898 года — разобрались не без некоторой казуистики. «Мы можем, конечно, думать, что Джордж Вашингтон — революционер, — писал Торрас, — но это будет грубая небрежность. В действительности он просто гармонизировал, структуировал и утвердил положение вещей, которое природа предусмотрела до него: это сам Господь, а не Вашингтон все так устроил».)