Барселона: история города

Мои вздохи — катапульты, я мечу из них снаряды,
Потому что у меня нет оружия другого;
Мои стоны — те снаряды,
Шлю их Той, что вечно хочет погубить меня жестоко.
Вот оно, мое оружье,
Только им обороняюсь, осажден в своем редуте.
Нет, не верю я, не верю,
Что не сдастся эта крепость…

Жорди знал наизусть стихи Овидия и прекрасно ориентировался в его метафорах. Он написал труд из 154 строк под названием «Любовная страсть по Овидию», «Ars Amatoria» — одно из великих произведений каталонской галантной поэзии. Андреу Фебрер (1375–1444?) перевел «Божественную комедию» Данте на каталанский, но и сам написал множество стихов в трубадурском жанре, включая страстные «Combas е Valhs, Puigs, Muntanyes е Collis» («Ущелья и долины, вершины, горы и холмы»):

..и я принадлежу ей;
И хотя я говорю, что от любви ее свободен,
Оставить не могу ее, как волк добычу не оставит.
Мы с нею обретем такое райское блаженство,
Что нарекут меня возлюбленным ее,
И будем мы любить друг друга, как коготь любит плоть.

Даже в более мягких и стилизованных стихах трубадуров есть эротизм, как, например, в очаровательном диалоге Пера Аламани:

Приезжай темной ночью,
В рваной одежде,
Со сломанной упряжью,
Чтобы никто не узнал тебя.
Скажи: «Пожалейте нищего», —
И она, Светлая,
Молча впустит тебя в свой дом.
И тогда ты увидишь ее прекрасное тело…
А больше я тебе ничего не скажу.

Если любовь поэта отвергали, он мог умереть от горя. Тем более что эта смерть могла привести к загробному союзу с любимой. Таков, например, Жоан Руне де Корнелла:

Если правда, что сирена лучше всего поет в бурю,
Тогда я сейчас должен петь, ведь страдание меня терзает
Яростно так, что мысли мои стремятся
К мгновенной смерти и ни к чему другому.
Позволь же мне умереть под твоею сенью,
Рядом с тобой расстаться с моею болью.
Так умирает птица на благоуханном ложе,
Благословляя конец короткой жизни.

Что касается самих объектов поклонения и преданности, то их голоса слышны редко. Самое известное стихотворение, приписываемое каталонке, жившей в Средние века, возможно, действительно написано женщиной, но оно анонимно. Она лежит ночью без сна, изнемогая от тоски по любимому:

Уснуть не могу одна.
Что же мне, бедной, делать!
Ночью лежу без сна.
О, как любовь терзает…

Явился в прекрасном сне.

Любимый, что делать мне,
Что же мне, бедной, делать?

Видела я во сне:

Лег ты в постель ко мне,
Что же мне, бедной, делать?

Во сне, среди бела дня

Ты обнимал меня.
Что же мне, бедной, делать?

Сейчас, столько времени спустя, трудно понять, насколько правдиво было религиозное преклонение вассала перед своей дамой, сколько во всем этом было истинного чувства, а сколько поэтической условности. Можно подозревать, что второго — предостаточно. Куртуазный язык проникал даже в кулинарию. Когда Жоан 1, король Каталонии и Арагона, женился на своей четвертой жене, Сибилле де Фортиа, в 1381 году, разумеется, устроили большой пир. Блюдо с жареным павлином с приклеенными перьями, павлином по-бургундски, поставили перед невестой. К его шее была привязана карточка со стихотворением, начинавшимся так: «А vós те do, senyora de valor» — «Предаюсь вам, храбрая сеньора».

Каталонская литература сформировала направление, которое высмеивало тоскливую чувствительность любви трубадуров и религиозную преданность рыцарей. Частично это направление шло от преувеличенного отвращения к человеческому смертному телу как к сосуду греха, частично — от преувеличенного идеализма: если дама падала в глазах поэта, то падала низко. Поэт Жауме Ройг около 1460 года писал в «Espill de les Dones» («Зерцале женщин»):