Барселона: история города

Уснув,
Как начнет храпеть!
Я просто сходил с ума
каждую ночь.
А то бывало еще —
Вдруг обмочит постель
И ну вертеться во сне!
(Потом воняет матрац.)

Реализм в конце концов побеждал идеализм, не без помощи женоненавистнических, предназначенных лишь для мужских ушей грубых шуток. Похожий процесс происходил в прозе. Роман конца XV века «Тирант Бланк» отличается от других рыцарских романов тем, что его автор, Жоано Марторель, к рыцарским добродетелям по-прежнему относился серьезно и почтительно, но не упускал случая воткнуть шпильку в предмет любви — принятый в куртуазной лирике образ идеальной возлюбленной. Герой Тирант, непобедимый на полях сражений, наивен в спальне — он не может сбросить моральные цепи. Женщины — реалистки (разумеется!) и, говоря друг с другом, так же откровенны в вопросах любви, как купец, обсуждающий сделку. Стефания, придворная дама, сообщает резонерствующей юной принцессе несколько житейских истин:

Господь одарил женщин такой натурой, что, понимай нас мужчины, у них было бы гораздо меньше трудностей с тем, чтобы заставить нас делать то, что им нужно. Все мы обладаем тремя врожденными свойствами. У меня самой они есть, и я легко распознаю их в других: во-первых, мы жадные; во-вторых, любим сладкое; в третьих, мы похотливы… Когда замужняя женщина влюбляется, она всегда выбирает мужчину, который хуже ее мужа, хотя каждая женщина рождается со словом «целомудрие», написанным на лбу золотыми буквами.

Позже Марторель прямо говорит: дни куртуазной любви сочтены; что касается любви телесной, XV век — новый век с новыми правилами. Принцесса попросила Ипполита, пажа Тиранта, дать его господину три волоска с ее головы — подарок, который в прежние, более идеалистические времена привел бы влюбленного в восторг. Ипполит разочаровывает ее: «Пусть меня накажет Бог, — восклицает он, — если я приму их, пока вы мне не скажете, что означает, что их именно три, а не четыре, десять или двадцать. Нет, правда, моя госпожа! Не думает ли ваше высочество, что сейчас прежние времена, когда изящно ухаживали, и дама, которая благоволила поклоннику, могла подарить ему надушенный букет или волосок-другой со своей головы и он считал себя счастливцем? Нет, госпожа, нет. Это время прошло. Мне очень хорошо известно, чего хочет мой господин Тирант: он желает увидеть вас в постели либо обнаженной, либо в ночной сорочке, и если постель не будет надушена, он не слишком расстроится».

Не только Данте, но и Петрарка, Боккаччо и другие итальянские гуманисты были переведены на каталанский рано, и их с жадностью прочли. В Барселоне они стали образцами жанра и оказали огромное влияние на стихосложение XV века. Величайшим поэтом-гуманистом, писавшим исключительно на каталанском, последним из трубадуров, первым из «современных» был Аусиас Марч (1397–1459).

Марч родился в Гандии, городе в Валенсии, около 1397 года, в знатной семье. Отец, Пер Марч (1338?-1413), был довольно известным поэтом, автором таких религиозных стихов, как «Al punt C'om Naix, Сошеп;а de Morir» («Родившись, человек сразу начинает умирать»).

Едва родишься, начинаешь умирать.
И, умирая, вырастаешь по пути.
И ты не в силах перестать идти
Во сне и за едой — идешь за пядью пядь.
Пока с годами жизнь в тебе не догорит,
Ты движешься вперед к намеченной черте,
В болезни ли, в любви, в богатстве, в нищете…
Но дальше ходу нет, но дальше путь закрыт.

Вряд ли стоит удивляться, что при таких взглядах отца Аусиаса Марча тоже занимали мысли о смерти и о Боге. Но если он и писал что-то в юности, это утеряно. Подобно Жорди де Сант-Жорди, Марч в молодости был рыцарем и сражался за Альфонсо IV на Сицилии, Корсике и в других областях Средиземноморья. Но жить при дворе Альфонсо в Неаполе он не стал, а вместо этого вернулся в Испанию, там отвечал за королевскую соколиную охоту в Альбуфейре и в 1437 году женился на сестре Жоано Мартореля. Через два года она умерла, и в 1443 году Марч женился на Жоане Скорна, которая умерла через год. Хоть Марч и излил свое горе в «Cants de Mort» («Песнях смерти»), главным источником его вдохновения — или, по крайней мере, адресатом стихов — была безымянная замужняя женщина. Согласно строго соблюдаемым в том веке правилам, трубадур никогда не называл имени объекта преклонения, особенно если дама была замужем. Поэтому мы никогда не узнаем, кто была та, кого Марч называл llir entre cards (лилия среди чертополоха) и plena de seny (исполненная мудрости), но она стала столь же ярким персонажем поздней готики, что и неизвестная дама с единорогом в музее Клюни[28].