Барсук

Аннику поразило, что она почти никогда не видела его улыбающимся, даже до болезни. Она улыбнулась в ответ.

— Так ты просто хотела зайти и проведать меня? — спросил Йеспер, разводя руками. — Ты уж прости, но у меня есть чувство, что это не совсем так.

— На самом деле да, без подвоха. Но есть одна вещь, которая меня заинтересовала.

— Какая? — спросил Йеспер и скрестил руки.

— Я много думала вот о чем, — начала Анника. — До твоего ухода на больничный ты был крайне озабочен идеей нанять кого-то, чтобы продолжить серию про Турваля. И ты жутко разозлился, когда мы получили рукопись. Никогда не видела тебя таким разъяренным. Как будто ты это принял на свой счет.

Йеспер сжал зубы и посмотрел в окно:

— Не помню такого.

— Ты, конечно, можешь не отвечать, если не хочешь. — Анника села рядом с ним. — Я просто сама хочу знать. Знаешь, это я признала Яна Апельгрена умершим, ради того чтобы издать книгу. Мне с этим жить. Но если книгу написал не он, мне хотелось бы узнать, кто.

Йеспер фыркнул.

— В любом случае не я, — слова вырывались из него как из пулемета.

— Но ты хотел, не правда ли?

— Ты ведь знаешь, что я хожу на писательские курсы, да? Я прочитал гигантское количество рукописей на работе, и большая часть была откровенно плоха, но все равно продавалась. Так что я подумал — черт побери, я же тоже так могу.

— Ничего необычного. Катрин тоже хочет писать. Я тоже когда-то хотела, но это не мое. Считаю, что очень здорово, что ты этим занимаешься.

— Ага. Но когда начались разговоры о продолжении серии про Турваля… не знаю, я был уже очень загружен на работе, и меня только что бросил парень. У меня ничего не осталось, кроме писательства, но и оно шло туго. Тут мы получили задание на курсах по детективу написать историю с героем другого писателя. Я выбрал Турваля. — Он умолк и покачал головой. — Преподаватель был в ярости. Он подумал, что я взял рукопись, присланную Апельгреном в издательство, и украл ее, чтобы произвести впечатление.

Анника не мигая смотрела на Йеспера. Она не верила своим ушам.

— Понимаешь? — сказал он. — Преподаватель не поверил, что это я, а не сам Апельгрен. Сначала я расстроился, но потом подумал: а вдруг это мое? Так что я сел и попробовал написать собственный роман про Турваля. Не знаю, что я хотел с ним сделать, может, выложить куда-то как фанфик, просто чтобы был. — Он пожал плечами. — Но не закончил.

— Так когда мы говорили о том, чтобы нанять писателя-призрака, ты на самом деле хотел попробовать?

Йеспер кивнул.

— Да, но я не решался сказать. Это казалось ужасно самонадеянным. Никто бы не принял меня всерьез.

— Понимаю. Так… — нерешительно произнесла Анника. — Это ты написал «Барсука»?

Йеспер покачал головой.

— Знаешь, когда эта рукопись появилась, у меня как будто зрение стало туннельным. Я не мог оставаться. На следующий день не получилось вылезти из кровати. — Он вздохнул и встретился с Анникой взглядом. — Хотелось бы мне, чтобы книгу написал я. Но это не так.

42

Когда я охочусь, я мщу и за них, и за себя. Но не все, кто тревожит моих подземных защитников, заслуживают смерти.

Понедельник, 6 июня

Ноги ритмично двигались и несли Сесилию Врееде по асфальту спального района в сторону спортивного комплекса «Скатос». Воздух ласкал щеки, а она повышала темп. Она нуждалась в этом. Именно бег помогал ей держать фокус.

Особенно сейчас.

Почему никто не предупредил? То, что начальство инициировало внутреннее расследование, подтверждало справедливость ее опасений, усилившихся в последний год. Ее шефы не знали, что делать со следствием по Барсуку. Оно не могло вестись до бесконечности без результатов, но и останавливать его было нельзя. Все знали, что он нападет вновь.

Они, конечно, могли бы заменить Сесилию, но на кого? Больше никто не был так вовлечен в дело и никто не претендовал на это место. Это карьерный тупик, и она об этом знала. Пока они не нашли убийцу, они с Юнасом могли рыть себе общую могилу прямо в кабинете, который делили, и никому до них не было дела.

Сесилия ускорилась, поднимаясь вверх по склону к спортивному комплексу. То и дело мимо нее к парковке проезжала машина. При вдохе раздирало горло, когда солнце ушло за деревья, забрав с собой в темноту тепло. Светового дня ей как раз хватит на одну милю, но не более. Волна беспокойства накрыла ее, но так же быстро схлынула, когда она вспомнила об оружии, которое прятала в поясной сумке вместе с мобильником. Оно неудобно стучало по ягодицам, но давало ощущение безопасности.