Башня над пропастью (Сказания трех миров - 2)

- Вообще-то мы познакомились в Туллине, в корчме. Должно быть, я встретил там Галлиада... лет сорок тому назад. Он несколько раз проезжал по тому старому южному пути, ведущему в Шазмак через Туллин, по которому ты шла в город аркимов в прошлом году. Один раз корчму занесло снегом, и Галлиад провел с нами неделю. Вечерами мы играли в дротики. А позже я как-то раз совершил вместе с ним путешествие в Зиль. Помнится, я представил его Надирилу. Это было после того, как Галлиада бросила его первая жена, но задолго до того, как он женился на твоей матери. По общим понятиям, твой отец был уже стар, но у таких, как он, все иначе...

- Расскажи мне о нем.

- Первый раз он женился на аркимке, но брак не был счастливым - аркимы воздвигают все мыслимые препятствия на пути инородцев.

- Так же было и у нас с Раэлем, хотя мы не зашли так далеко, - вставила Карана.

- Галлиад страдал, - сказал Шанд, - но никогда не ожесточался. У него был острый язык, но он был великодушен в словах и делах. Похож на тебя.

При этом сравнении Карана улыбнулась.

- А ты была радостью его жизни - даже большей, чем твоя мать. - Карана замкнулась при упоминании о матери. - Вуула очень рано вышла замуж за Галлиада. Ее семья ненавидела зятя, что, конечно, только прибавило ей решимости.

Шанд продолжал:

- Все аркимы-полукровки страдают, видимо, из-за того, что они ни то и ни другое, и нигде не чувствуют себя по-настоящему дома. Это вина аркимов: тех, в ком течет их кровь лишь наполовину, не очень принимают, и им не совсем доверяют.

- Я этого никогда не чувствовала, когда была в Шазмаке, - возразила Карана.

- Но ты же главным образом принадлежишь к человеческой расе. Я уверен, что ты никогда не хотела стать аркимом.

- Да, никогда. Но они относились ко мне с большой добротой - как к гостье и родственнице.

- Как бы то ни было, Галлиад стал путешественником и знатоком аркимского искусства.

- Этого я не знала.

- О, он всегда искал ключ к какой-то великой тайне.

- Какой тайне?

- Не знаю: он был скрытен на этот счет. Возможно, он думал, что, если сможет предложить ее разгадку аркимам, его примут как одного из своих.

- Эммант тоже так думал, - тихо произнесла Карана. - Но они его не приняли.

Шанд замолчал, размышляя над словами Галлиада о том, что Карана совсем особенная, и гадая, что они значат.

- Я так скучаю по Готриму, - сказала она. - Это смешно, ведь когда я думаю о Готриме, вижу отца, хотя имение принадлежало семье матери. Он там всегда что-то делал: перестраивал камины или возился с водопроводными трубами, прокладывая их по всему дому.

- Аркимы - величайшие инженеры трех миров, - заметил Шанд.

- Ты бы только посмотрел на плиту у нас на кухне, - с воодушевлением произнесла Карана. - Она огромная, и на ней греется вода для всего дома. Я такую нигде не видела.

- О чем еще ты мечтаешь?

- Я часто мечтаю о Лиане - о том, как привезу его к себе домой. Но это меня пугает: я боюсь его потерять. Боюсь, что ему наскучит мой маленький сельский мирок. И... - Она замолчала и отвела взгляд.

- Да? - спросил он после паузы. - Что тебя беспокоит?

- Я опасаюсь об этом говорить, - тихо сказала она. - Я невероятно самонадеянна - ведь мы с Лианом не обсуждали ничего подобного. Но я хочу ребенка и наследника Готрима. Разве мои желания чрезмерны?

- Отчего же... на этом держится мир. Но у тебя еще много времени, чтобы завести семью и детей.

- Не знаю.

- Почему?

Карана никогда прежде не решалась делиться с кем бы то ни было своими мыслями о таких вещах. И она не была уверена, стоит ли говорить об этом с Шандом.

- Женщины моей семьи не очень... плодовиты. И их период плодовитости совсем не долог. У моей матери он длился всего десять лет. Мне двадцать четыре, и я чувствую, мой срок истекает.

- О! - сказал Шанд, и они оба замолчали.

- Я хорошо знал твою мать, - наконец начал Шанд.

- Я не хочу о ней говорить, - резко ответила Карана. У нее были сложные чувства к матери. - Должно быть, она меня ненавидела. Почему же еще она покончила с собой, оставив меня совсем одну?

- Отчаяние заставляет нас совершать странные поступки, - сказал Шанд. Мне тоже довелось испытать, что такое отчаяние.

Карана не стала больше слушать. Опасаясь, что он продолжит рассказ о ее матери, девушка поднялась и ушла в темноту звездной ночи.

После Джелбона они продолжали идти на северо-восток по каменистой равнине, покрытой кочками с жесткой травой. Один раз вечером налетел холодный ветер с юга, который принес снег, покрывший землю белым слоем толщиной с палец. Это был последний вызов зимы. В дальнейшем дул только теплый западный ветер, обещавший дождь, но редко выполнявший обещание. Теперь у Шанда с Караной возникла проблема с водой: ее осталось на донышке лишь одного меха.

Раза два Карана просыпалась ночью оттого, что ей снился дурной сон, и тогда в сумрачном свете она открывала глаза и видела Шанда, тревожно наблюдавшего за ней.

- Что тебе снилось?

- Ничего, правда. Просто у меня ужасное предчувствие, будто все, что я люблю, разлетится на куски.

- В этом-то и беда, когда кого-то любишь, - сказал Шанд. - Засыпай снова - утром нам рано вставать.