Башня Сююмбике (СИ)

  Если бы не Варька, тормошившая меня для того, чтобы затеять новую ссору, я наверняка бы засыпал прямо у раскрытой книги. Она покупала множество церковных брошюрок, исполненных нетерпимости, красочно передающих кошмарные пытки святых, тщательные описания самоистязаний. Не знаю, почему такое экстремальное чтение было столь притягательно для моей сестры, причем в самом прекрасном, золотом возрасте, в семнадцать-восемнадцать лет, когда всем хочется счастья, любви, приключений. Варя однажды поделилась своим тайным желанием - уйти из мира, переселиться в монастырь, где ничего не значит земная красота и можно отбросить дьявольское очарование греховной жизни. Но она понимала, что не готова к этому, да и нельзя подводить родителей, оставлять их одних, поэтому монастырь был отдаленной перспективой, в которую я, признаться, не верил. Варя считала себя некрасивой.

  В этом, скорее всего и заключалась причина ее истового мракобесия. Девичьи комплексы привели сестру туда, где красота приравнивалась если не к преступлению, то уж точно к недостатку. Все ее церковные подружки, "сестры", как говорила о них Варя, не отличались прелестью. Хромые, косые, прыщавые, чересчур толстые или наоборот, слишком истощенные, с нескладными чертами лица, они не ценили свою внешность и не пытались хоть чем-то ее подправить. Когда эти "сестры" приходили к ней в гости, я в ужасе закрывал дверь на защелку, забивался в самый дальний угол и старался дышать как можно тише. Услышат - и сразу на костер! Хорошо, что они бывали у нас редко.

  Варька старалась все перелопатить на православный лад - я привык подыскивать подарок на день рождения, но вместо него стали вдруг отмечаться Варварины именины - двумя неделями позже. По средам и пятницам - именно тогда, когда очень хочется есть - дома не готовили мяса и рыбы. Посты Варя блюла строго, но почему-то не решалась навязывать их родителям. Зато меня с удовольствием морила голодом. К вопросам гигиены Варька тоже подходила по православному: тело тленно, тело бренно, так зачем же зазря подвергать его мытью? О душе надо заботиться! Ну а мыться можно раз в неделю, если чаще - уже от лукавого... Я же нахально залезал в ванну каждый вечер, выслушивая злорадное Варькино шуршание - он себя всякими мочалками скребет, чтоб до татарина доскрестись, и поделом ведь, доскребется!!!!

  Но я ей все-таки признателен. Как ни странно, многие вещи я смог понять лишь благодаря столкновениям с Варей. Как-то мне попался очерк о поисках солдат, оказавшихся в афганском плену еще в 80 годы. Война закончилась, но о пленных спохватились слишком поздно. Большинство из них давно погибли - не обязательно от пуль, от змей и жажды, дважды преданные, пропавшие без вести, до сих пор оплакиваемые своими матерями. Но были среди них спасшиеся, теперь благополучно живущие в другой стране, с другим именем, с другой верой....

  У них замечательные жены, множество черноголовых детишек, давно уже привычный быт в окружении бескрайних песков. Не надо нас возвращать, убеждали они невесть как проникших в пустыню русских дипломатов, не надо! Мы живем здесь по двадцать с лишним лет, у нас семьи, не ворошите прошлое! И родителям мы не нужны - такие. Они любят нас Ваньками, Сашками и Петьками, а мы уже совсем не те. Им лучше не знать, что мы живы. Зачем? У кого-то, быть может, остались воспоминания о русских просторах, кому-то, не исключаю, временами приходит славянская речь, но назад никто из них не вернется. Что оставили они, размышлял я, что приобрели? Они мусульмане и живут совершенно иной жизнью, которая прежде, на вымирающей Среднерусской возвышенности, была нереальна. Что они видели в своих нищих деревеньках, кроме ползающих на четвереньках родичей, грязи, мата и раздробленных судеб?! Выходит, им несказанно повезло получить шанс начать все заново. Я не удержался и сказал об этом Варе. Что тут началось - уму непостижимо! Коррида, бои без правил, греко-персидские войны, штурм Царьграда! Сначала она их пропесочила за вероотступничество. По Варькиным понятиям, грех страшный. Вспомнила она и обсуждаемую тогда всеми историю чеченского новомученика, мама которого чистосердечно заявила - хорошо, что сын погиб, а не отрекся от православия.... Такие мамы, что ж теперь.

  Потом перескочила на меня - что я им, предателям, сочувствую. Сколько не растолковывал я ей, что ребята те выросли при полном атеизме, поголовные нехристи, а потому ничегошеньки они не предавали, и неизвестно, кто как поведет в экстремальной ситуации. Дома мы все герои - сказал я ей Варьке в запале, и вообще хватит об этом. Нет ничего дороже жизни, и отдавать ее просто так, за то, во что ты не только не веришь, но и чего ты в общем-то и не знаешь, более чем жестоко. На что сестрица моя заорала - мол, ах так, увиливаешь, может ты тоже в ислам перейдешь, басурманский заступник?! Я сам не понимал, откуда в Варьке столько язвительности, и пробормотал что-то вроде - разумеется, перейду, как же иначе?