Башня Теней

Кап.

Кап.

Когда падает последняя капля, раздаётся ужасный раскатистый ГРЮК.

– Что это было? – шепчу я.

Альфи качает головой, от страха его глаза как два блюдца.

Затем ещё один ГРЮК, за которым следует зловещий скрежет.

Потолок начинает опускаться.

Глава 22

Мои колени превращаются в желе, а кишки – в воду. Огромный каменный потолок медленно опускается на нас. Я стараюсь дышать глубже, чтобы сохранить спокойствие. У нас достаточно проблем, не хватало ещё, чтобы из-за меня тут начали летать огненные шары.

– Оповещение о вторжении! – разносится эхом чей-то металлический голос. – Оповещение о вторжении. Оповещение о вторжении!

Чёрт, просто замечательно! Огромная восьмиугольная плита над нами идеально повторяет очертания пола внизу. Когда эта штука коснётся земли, здесь не хватит места даже для таракана, не говоря уже о посторонних лицах.

– Неминуемая гибель, – испуганно шепчет Альфи. Его голос едва слышен из-за скрежета шестерён и глухого грохота цепей. Если честно, я ещё не готова к неминуемой гибели. Но на мне дедушкино кольцо. Я справлюсь. Я тянусь за магией и взмахиваю рукой с Рубиновым кольцом.

– Откройся!

Я оглядываюсь по сторонам, ищу глазами портал. Или мини-портал. Или что-то.

Но ничего нет. Должно быть, я делаю это неправильно.

– Портал! – приказываю я и делаю ещё один взмах кольцом. – Червоточина! Пустота!

Ничего.

Подавив панику, я оглядываю комнату, отчаянно пытаясь понять наш следующий ход. У нас остался один засов, который нужно отпереть, и одна чаша, которую нужно наполнить. Каменная дверь, через которую мы вошли, по-прежнему наглухо закрыта. Восьмиугольная дверь также плотно закрыта последним засовом.

Я вспоминаю, как в подвале дедушки волшебным образом открылся запертый сундук. Так что в моём распоряжении есть по крайней мере одно открывающее заклинание, и я могу применить его правильно. Я снова тянусь к магии и на этот раз направляю её поток на запертую на засов железную дверь.

– Откройся!

Но та даже не дрогнула. Движется только потолок, который опускается всё ниже. Я чувствую, как во мне вновь нарастает паника, и ищу глазами другой выход. Комната пуста, если не считать порожнего резервуара и одинокого последнего постамента. Его пустая чаша взывает к нам, как маяк. Постамент номер 1.

Это наш единственный шанс. Я беру из дрожащей руки Альфи кувшин-3 и ставлю его рядом с кувшином-5. Оба кувшина полны. Это означает, что у нас всё ещё есть восемь единиц жидкости – достаточно, чтобы заполнить последнюю чашу восемь раз.

Вопрос в другом: сможем ли мы точно отмерить одну единицу двумя полными кувшинами и без запаса жидкости? Одно можно сказать наверняка: мне понадобится помощь Альфи.

– Альфи, – говорю я, хватая его за плечи. – Посмотри на меня.

Он смотрит на меня глазами, полными страха. Я уже видела этот взгляд раньше, когда он понял, что стандартная модель физики элементарных частиц не способна объяснить барионную асимметрию.

Что ж, у этой головоломки есть только одно решение. Эксперимент.

– Мы можем это сделать, – говорю я ему, стараясь казаться уверенной. – Нам просто нужно поместить в последнюю чашу одну единицу жидкости. У нас восемь единиц. Этого достаточно, как ты думаешь?

– Восемь единиц? – Альфи моргает, и его глаза вновь обретают фокус. – Да, должно быть достаточно, но… – Он закрывает глаза и быстро считает на пальцах. – Нет, это невозможно. Работает только с третьим кувшином. Нам нужен третий кувшин!

Альфи начинает хватать ртом воздух; его дыхание сделалось частым и прерывистым.

– Неминуемая гибель! – вопит он. – Нас раздавит, как клубнику. А я так и не увидел бодлеанского Евклида!

Ох-ох. Альфи по мелочам не паникует. А когда он заводит речь о бодлеанском Евклиде, это означает, что всё очень серьёзно. Я сжимаю левую руку в кулак с такой силой, что ногти впиваются мне в ладонь.

– Всё в порядке, – говорю я ему, и мой разум внезапно охватывает ледяное спокойствие. – Я принесу тебе третий кувшин.

Я сажусь на пол и закрываю глаза. Мне нужно очистить мой разум. Что, увы, легче сказать, чем сделать.

Особенно когда неминуемая гибель – в виде гранитной плиты массой пять тысяч тонн – медленно опускается на вас под аккомпанемент лязга цепей.

Цепи, цепочки.

Почему цепи? И почему плита опускается медленно? Не иначе как она соединена с противовесом. В эти мгновения другая огромная плита должна медленно подниматься в воздух, две силы почти идеально уравновешены.

Силы. Уравновешены.

Это то, что мне нужно!

Когда дедушка пытался научить меня поднимать карандаш в воздух силой мысли, он посоветовал мне представить, что к карандашу привязана невидимая верёвочка, за которую я его и поднимаю. Но фишка вот в чём. Я ведь не поднимала карандаш за верёвочку.

Я поднимала его силой мысли. А значит, какую бы восходящую силу я ни прилагала к карандашу, карандаш прилагал равную, но направленную вниз силу – к моему разуму.

Ой!

Неудивительно, что у меня тогда разболелась голова. Мне повезло, что мой мозг не выдавило через нос, как зубную пасту.