Басни Эзопа

Ласточки однажды стали насмехаться над лебедями за то, что те не хотят иметь дела с людьми, не желают петь при всех, а живут по лугам и рекам, всему предпочитают уединение, поют редко-редко, да и то лишь сами для себя, словно стыдно им этого дара Муз. «А у нас, — говорили ласточки, — есть целые города, и дома, и люди; с людьми мы болтаем, людям рассказываем всю нашу историю, старинную, аттическую, про Пандиона, про Афины, про Терея, про Фракию, про дальний путь, про наше несчастье, про насилие, про отрезанный язык, про письмо, а больше всего — про Итиса и про то, как стали мы из людей птицами». А лебеди даже не удостаивали ласточек ответом. Но невмоготу стала им болтовня ласточек, и сказали они так: «Эх, ласточки! А вот ради нас люди сами по доброй воле пробираются в наши глухие места, чтобы послушать, как вскидываем мы крылья навстречу Зефиру, а он звенит в них благозвучно и сладостно. И если мы поем немного и не для многих, то хороша наша песня тем, что звучит она в самом мерном ладу и не перебивают ее чуждые шумы. А вы хоть и живете у людей под крышей, да люди вас и видеть не любят, и слышать не хотят, и поделом: даже с вырезанным языком вы не умеете молчать: хоть вы и плачетесь на свою немоту да на свои страдания, ни одна птица, даже самая сладкогласная, не говорливее вас».

«Пойми, что молвлено», — говорит Пиндар; и если ты согласишься, что мое молчание лучше твоего многословия, то перестань меня им попрекать, а не то я отвечу пословицей, самой краткой и самой меткой: «Тогда лебеди запоют, когда галки замолчат».

424а. Три грозди диониса.

(Фотий, Письма, 16)

Эзоп был баснописцем: басни, как он полагал, заключали в себе немалую жизненную пользу. Сочинил он немало и других рассказов, стараясь ими исправить дурные людские нравы. Вот среди них-то и есть примечательная басня, которую он придумал, чтобы показать вредоносную природу вина. Басня эта такова. Некогда Дионис создал три виноградные грозди. Первую он взял себе, вторую отложил в подарок Афродите, а третью оставил на долю Спеси. Вот почему Спесь, которая так неприглядно обнаруживается в речах и поступках людей, обычно считается их «виною». Может быть, ты спросишь, что все это значит? Вот что. Сам Дионис не был безумен, хотя и водил за собою безумных вакханок; об остальном мы говорить не будем, ибо письмо не место для долгих и подробных изъяснений, но во всяком случае Дионис никогда не терял трезвости. А это значит, что первая гроздь предназначается для того, кто пьет вино только в меру своей жажды. А если кто, утолив жажду, все же продолжает пить вино уже от второй грозди, то хоть он и остается человеком, но равновесие свое теряет, позволяет увлечь себя в неистовства Афродиты и получает посвящение в таинствах распутства. Не стенай, однако, над его падением и не проливай слишком много слез над этим бедствием— ибо есть еще третья гроздь, и над ней-то уместнее тебе излить свое сострадание и скорбь, потому что эта чаша делает того, кто ее пьет, невольником, порабощенным Спесью, и извергает его из общества свободных людей в рабскую долю. Да, поистине, было бы лучше и полезней, если бы вовсе не являлся на свет Дионис!

425. Пастух и волк.

(Никифор Василаки, «Прогимнасмы», I, 4)

Заемный убор опасен.

Надумал однажды волк переменить свое обличье, чтобы этим побольше добыть себе добычи. И вот он покрылся овечьей шкурой, вмешался в овечье стадо и самого пастуха обманул своею хитростью. Но наступила ночь, замкнул пастух зверя в овчарне, загородил вход и, ничего не подозревая, укрепил забор; а потом, когда захотелось ему есть, он своим ножом и зарезал волка.

Так лицемер, украсившись заемным убором, нередко гибнет, и наряд бывает причиной его горькой участи.

426. Бык, обманутый львом.

(Никифор Василаки, «Прогимнасмы», I, 1)

Лев увидел однажды быка; льву очень хотелось его съесть, но он боялся бычьих рогов. Словно больной, он видел лекарство и не решался его принять. Голод, одолевая, побуждал его сцепиться с быком, но длинные рога его отпугивали. Наконец, голод взял свое, и вот лев подступает к быку, тая обман под личиной дружбы, — ведь лицом к лицу с опасностью и храбрец робеет, а где опасно действовать силой, там пускаются на хитрость. «Нравится мне, какой ты сильный, — говорит лев, — и еще больше нравится, какой ты красивый: что за голова, что за осанка, что за ноги, что за копыта! Но зачем эта тяжесть на голове? Сбрось с себя этот никчемный убор, тогда голова у тебя станет и красивей, и легче, и в сражении крепче. Да и к чему тебе рога, когда сам лев с тобой в мире?» Послушался бык; но когда он лишился мощного своего оружия, то стал легкой добычей для льва, и тот спокойно его сожрал.

Слушаться врагов — значит подвергать себя не только обману, но и опасности.

427. Волк и осел в суде.