Басурманин. Крылья каарганов

– Извелась, гляжу! Истомилась! Так ты только скажи – тут же всё разладится, – стараясь казаться спокойным, говорил Дамир.

– Даже думать не смей об том. Не желаю, чтоб ты в сие путался.

Владелина выглядела встревоженной, смотрела с недоверием. Он всегда страшился этого взгляда. Что если разлюбила? Что если не верит больше? Что если прочь прогонит с глаз?

– Да не смотри на меня, как сыч, – не выдержав, прошипел Дамир, сцепил зубы и отошёл к оконцу.

Но тут же пожалел о содеянном. Видел же невесту. И сам бы на такую не глянул. А уж княгине его она и подавно без надобности. Ругая себя за то, что не сдержался, он тяжело вздохнул и посмотрел на Владелину.

– Не сердись! Неужто решила, я тайное супротив тебя замышляю?

– Я не сержусь, – одними губами улыбнулась Владелина.

– Ты вели, я зелья сонного принесу. Каплю карлице, каплю Жадану-смутьяну, каплю Дарине-распутнице – будут спать, аки дети малые.

Он подошёл к Владе, взял за плечи и притянул к себе.

– Для тебя, моя княгиня, всё сделаю, что ни пожелаешь.

Дамир запнулся. То, что обдумывал с прошлого дня, давалось тяжело. Слова застревали в горле, жгли язык.

– Коли велишь, цельную седмицу Дарину опаивать стану. Буду входить к ней, покуда не понесёт.

Владелина замерла и уставилась на него непонимающим взглядом:

– Как ты помыслить об том посмел? Нет!

Она упёрлась ему руками в грудь, вырвалась из крепких объятий и отвернулась.

– Князю Рязанскому наследник надобен. Сама ведаешь, отчего батюшка твой на подмену решился.

– Нет… Даже думать об том не смей! – тряся головой, она спрятала лицо в ладони.

Дамира словно хлыстом по спине ударили, столь невыносимо было смотреть на терзания любимой. Он сделал шаг, другой…

– Влада! – Дамир схватил княжну за плечи и, прижав к себе, зашептал. – Не желаю я того. Постылая она. Да только ты сказывала, батюшка твой всё решил. Что с князем муромским обо всём сговорено. А о наследнике они подумали?

Владелина развернулась к нему. В глазах блестели слезинки:

– Не желаю я, чтобы ты с ней ложе делил. Даже ради престола Рязанского жертву эту не приму. Не от тебя! Да и есть у Дарины уже сынок. Его князь муромский мне в наследники выбрал.

– Ох, княгиня моя, и тягостное бремя взвалила ты на плечи свои! Боюсь, не по силам тебе оно.

Дамир легонько коснулся губами щеки. За дверью послышались шаги и окрики.

– Князь-то где? Не видали? – служки бегали по терему в поисках правителя.

– Утрись, князь! Негоже тебе, Владислав Мстиславович, слёзы бабские лить… Не теперь! Успеется ещё!

Влада молча кивнула и прильнула к его груди. Обняв любимую, Дамир крепко прижал её к себе. В двери застучали и Влада, вытирая рукавом всё ещё влажные глаза, отстранилась от Дамира:

– Опосля поговорим. Недосуг теперь. Только дай мне слово верное, что без ведома моего не ступишь в покои её.

– Без твоего слова не посмею, княгиня моя. В том клянусь.

Она хотела уйти, но Дамир притянул её к себе. Рука змеёй опустилась по спине и обвила стан.

– Ты люба мне. И другая, как бы ни была хороша, не глянется прелестями своими. А за тебя, княгиня моя, и жизни не пожалею.

Дамир коснулся влажных солоноватых губ и ощутил, как по её спине пробежала дрожь.

– Князь-то где? Сыщите князя! – послышались возгласы снаружи и в двери опять принялись стучать.

– Схоронись, чтобы тебя не приметили в моих покоях, – услыхал Дамир её тихий, ровный голос.

Отстранившись, она распрямилась, высоко подняв голову – статная, спокойная, холодная – КНЯЗЬ!

***

До темна терем сотрясали гомон, смех и шумливые речи посольских. Кругом царила суета. Из трапезной доносились звуки гуслей и жалеек. Служки бегали по переходам и лестницам, доставляя гостям кушанья. Огромные подносы с жареными гусями и утками водружались на середину стола. Их тут же хватали, разрывали на куски и жадно поглощали, сбрасывая кости под стол. Дух сдобных хлебов и пирогов с рыбой, зайчатиной, грибами, из поварни долетал в трапезную, обволакивал, дурманил и дразнил, заставляя поглядывать на двери всякий раз, когда там появлялись стольники. Тарелки и миски с выпечкой пустели сразу, как их ставили на стол рядом с мочёными яблочками и солёными грибочками, и служки бежали в поварню за очередным подносом с выпечкой.

Мёд сытный и питный лились рекой и к ночи гости уже с трудом выбирались из-за стола, а кто и вовсе, развалясь на лавке, храпел и похрюкивал, под оглушительный хохот тех, у кого ещё оставались силы веселиться.

Ни Владелина, ни Дамир, ни княжеская невеста на том пиру так и появились.