Батя, Батюшко и Бэмби

— А ко мне мама утром приходила и сказала, что скоро домой заберет, — тихо произнес Никита. А потом с печальным вздохом добавил: — Дома хорошо.

Надо срочно куда-то выруливать из этой ситуации. Так, стоп. У Дениса же с собой заранее приготовленный реквизит имеется.

— Кто б спорил, — Дэн достал из пакета пару упаковок сока с трубочкой и поставил на тумбочку. А потом добыл оттуда же свой главный козырь. — Я сейчас тебе дам инструкцию, что нужно делать, чтобы быстрее попасть домой.

Открыл нужную страницу и с выражением прочитал.

Никогда не разрешайте
Ставить градусник себе,
И таблеток не глотайте,
И не ешьте порошков.
Пусть болят живот и зубы,
Горло, уши, голова,
Все равно лекарств не пейте
И не слушайте врача.
Перестанет биться сердце,
Но зато наверняка
Не прилепят вам горчичник
И не сделают укол.
Если ты попал в больницу
И не хочешь там валяться,
Жди, когда к тебе в палату
Самый главный врач придет.
Укуси его — и сразу
Кончится твое леченье,
В тот же вечер из больницы
Заберут тебя домой.

После небольшой паузы раздался звонкий мальчишеский смех. И в глазах уже не тоска, а веселье. Ну вот, так-то лучше.

* * *

Когда Оля открыла дверь квартиры и переступила порог, было ощущение, что дома она отсутствовала не сутки, а целую неделю.

Непривычная тишина оглушала. Не слышалось звуков с кухни. Не работал телевизор. Не раздавалось боевых воплей из детской.

Не было ни Никиты, ни Изольды, ни папы.

Оля разулась, прошла в гостиную и устало опустилась на диван в так и неснятой верхней одежде.

Отцу она звонила еще утром, как и обещала. Сразу же после больницы. Потом звонил он, сказать, что вечером заглянул к внуку и тот молодец. Папа порывался приехать после работы к ней «помочь по хозяйству», но Оля ответила, что в том нет необходимости, потому что задержится в офисе допоздна. Врать, конечно, нехорошо, но сил играть роль «все будет хорошо» совсем не было, а показать себя опустошенной не хотелось. Начнутся расспросы, советы, заботы… на разговор также нужны силы.

Изольде Оля тоже звонила. Та здорово приободрилась, когда выслушала про диету и питание. Это значит, будет чем себя занять. Так что завтра ждет Никиту настоящий домашний обед.

С мамой все получилось… не так уж плохо. Могло быть гораздо хуже.

В голове событиями отщелкивал прошедший день: Никиту видела, с врачом проконсультировалась, про питание уяснила, в секции была, с папой поговорила, Изольда, мама…

И снова по тому же кругу. Старательно отсекая Дениса.

Никита, больница, врач, секция, папа, Изольда, мама…

А он позвонил сам. Звук телефона в пустой квартире прозвучал громко и резко.

— Видел сегодня Никиту, держится молодцом, можешь гордиться сыном. Как сама?

И все, о чем так избегала думать, накрыло с головой.

Вспомнилось утро и завтрак, Денис, стоящий среди кухни в фартуке, с деревянной лопаткой в руке, собственный смех на телефонном сообщении сына «Ты не по рукам хирург, да?».

Как из какой-то совсем другой жизни. Такую жизнь показывают в кино. В основном в иностранном. А в реальности так не бывает. Может, у кого-то и бывает, конечно. Но точно не у нее. Лотерейные билеты — это не про Олю.

Она отвечала, говорила, что все в порядке, что тоже была у Никиты и что, кажется, мальчики там в палате хорошие. Слушала. Слушала низкий голос, рассказ про существование специальных реабилитационных массажистов, Никите такой потребуется, а Денис знает одного очень хорошего.

Снова затягивало, засасывало, уносило.

Что ты делаешь, Денис?

А что делаю я?!

Очнулась только, когда разговор подошел к концу. Смотрела на потухший дисплей, ждала окончания морока. А потом начала расстегивать пуговицы пальто.

* * *

— Здравствуйте, доктор!

Сказано это с придыханием, как и ранее, а вот с ручкой Евгений Борисович вполне освоился — закрыл дверь с первой попытки.

— Здравствуйте, голубчик. Чем порадуете?

— Вы сказали показаться, Денис Валентинович, после того как я закончу курс лечения. Ну вот, так сказать, все выполнил и показываюсь, — Евгений Борисович аккуратно устроился на краю стула и положил пару скрепленных листков на угол стола. — И повторные результаты принес.

Денис углубился в изучение. Евгений Борисович не сводил с него преданного взгляда, удостоив Тосю лишь едва заметным и почти снисходительным кивком. Словно знал каким-то образом, что о нем Малин говорил. Между этими двумя установилась необъяснимая и взаимная антипатия.

— А картина-то поменялась, — Денис отложил анализы. — И в лучшую сторону. Давайте-ка поработаем с такими показателями полгода.