Батя, Батюшко и Бэмби

Изольда Васильевна расположила на столе чашки с блюдцами и посмотрела на гостя:

— Решила на старости лет приобщиться к таинственному. Очень любопытная вещь, знаете ли. Да вы корзинку-то поставьте на подоконник.

Пока Антон выполнял указание, последовал вопрос:

— Вы знаете, молодой человек, какая карта изображена на упаковке?

— Нет.

— Влюбленные.

Изольда Васильевна заварила чай и накрыла фарфоровый чайник грелкой.

— Знаете, о чем говорит данная карта?

— Нет.

— Сейчас… — она взяла упаковку, вынула оттуда сначала колоду, а потом инструкцию, — так… где же это было? А, вот… карта говорит и об ответственности за последствия выбора, — подняла голову. — Вы понимаете, молодой человек?

Молодой человек кивнул.

— Славочка — замечательная девочка и очень мне дорога. Вы, конечно, можете поражать ее воображение своими несомненными талантами в области красноречия, но не должны забывать и про ответственность. Как мужчина. А чай уже, наверное, заварился. Мармелад будете?

Антон снова кивнул.

— Кстати, отличная полупатентная резинка[34], образцово-показательная, — решился он поддержать разговор.

— Вы вяжете? — Изольда Васильевна поставила на стол вазочку с лимонными дольками.

— У меня бабушка вяжет.

— Бабушкин внук, значит? И в схемах разбираетесь?

— Ну, если надо…

Изольда Васильевна села напротив гостя.

— Если надо, и тему для разговора найдете, — заметила она. — Полупатентную резинку я оценила. Телефон вам, конечно, не дам, но скажу, что Славочка приходит заниматься по четвергам к семи вечера. Дерзайте.

* * *

Четыре дня. Прошло четыре дня с тех пор, как Никита вернулся домой из больницы.

Четыре дня, как Оля не видела Дениса.

Это конец. Она знала точно. Еще там, в коридоре, когда обнимала его на прощание — поняла.

И так лучше. Конечно, лучше. Для всех. К Денису очень привык Никита. Да что там Никита — Изольда! Все порывалась узнать, что кроме пряников и котлет любит уездный доктор, чтобы в следующий раз приготовить. А у Оли язык не поворачивался сказать, что следующего раза не будет.

Нет, переписка по телефону существовала. Такая… дежурно-протокольная.

«Как аппетит у Никиты?»

«Как давление у Изольды?»

«Как сама?»

Отвечала. Исправно и вежливо.

«На правах больного Никита постоянно требует фастфуд».

«Изольда держится».

«У меня все хорошо».

Она и себя убеждала, что все просто отлично. Получалось плохо, но Оля твердила эти четыре слова как мантру утром, в обед, вечером, дома, на работе, за рулем.

У меня все хорошо.

Я справлюсь.

Мы справимся. Я, Никита, Изольда.

Эту мантру Оля твердила и когда стояла в коридоре, ожидая окончания сеанса физиотерапии у сына. Никита уже начал курс необходимых процедур. По дороге в больницу ныл, что наверняка больно и что повязка, которая фиксирует руку, неудобная. На повязку он уже раза два жаловался, но Оля просила потерпеть. Что же теперь делать, если такой перелом. А физиотерапия — это не страшно.

— Точно? — спросил подозрительно сын.

— Точно.

— Я у Дениса спрошу.

Оля вздохнула. Надо как-то это прекратить. Как-то… наименее болезненно.

— Потом спросишь, сейчас Денис занят, у него прием, больные. А может, даже операция. Да и мы уже приехали.

В коридорах было людно, много больных детишек. Переломы, гипсы, повязки, синяки… и всем им повезло. Не лежачие, как наверху. В таких стенах мыслить начинаешь по-другому.

— Добрый день, — послышался за спиной мужской голос. Оля обернулась и узнала большого рыжего доктора.

— Здравствуйте, — улыбнулась она.

— Как ваши дела?

— Все в порядке. Жду сына, он на физио, — Оля кивнула в сторону кабинета.

— Отлично. Как нога?

— Нога хорошо, пока не бегает, но скоро будет.

— Я рад.

И больше говорить было не о чем. Он достаточно воспитан, чтобы не лезть в личное, она… тоже. Только доктор Самойлов — друг Дениса. И ей очень хотелось с кем-нибудь поговорить о нем. Только не с кем. С Никитой — нельзя, и так далеко зашли. С Изольдой то же самое.

А она четыре дня не слышала низкий голос, ставший вдруг необходимым.

Бэмби… знаете, Николай Самойлов, ваш друг называл меня Бэмби. Я похожа на Бэмби? Меня никто в жизни так не звал. А он…

— Спасибо вам за помощь.

— Вы уж благодарили, — улыбнулся доктор.

— Да, правда, — Оля обернулась на дверь физиокабинета. — Что-то Никиты долго нет.

— Да вы не волнуйтесь, если бы что-то было не так, вас бы давно вызвали. Просто любая процедура требует времени. А в коридоре оно обычно идет медленнее, чем в кабинете.

— А в операционной?

— Когда как. Но бывают случаи, когда счет идет на секунды.

— Это очень страшно.

— Это наша работа, — в голосе доктора Самойлова были такие спокойствие и уверенность, что Оля подумала: им с Никитой очень повезло попасть в его руки.