Батюшка Ипполит

В феврале 1970 года в Пантелеимонов монастырь прибывает иеромонах Авель (Македонов; † 2006). 11 июля 1975 года состоялась его интронизация как игумена. Иеромонах Ипполит стал его правой рукой, экономом обители. «Когда я жил на Святой Горе, мог всем поделиться с отцом Авелем, мы очень хорошо понимали друг друга», — вспоминал отец Ипполит.

Даже после приезда новых монахов в русскую обитель, греки не оставляли попыток «прибрать ее к рукам». Как-то раз пришел к отцу Авелю секретарь светского губернатора Афона, побеседовать: «Патер Авель, вам очень трудно, мы это знаем и вам сочувствуем. Но взяли бы вы в монастырь побольше греков, было бы вам на кого опереться…»

«Ну, я прикинулся дурачком, — улыбнулся игумен Авель, — и отвечаю: “Господин! Видите, какое дело, если б я опытный был и мудрый, то наверняка бы принял вашу помощь.

Но так как опыта у меня нет, всего-то ведь несколько лет на Афоне живу, мне, знаете, только… с «козлами» возиться. А куда же вы своих «овец» сдадите? Я же с ними обращаться не умею, я привык только «козлов» пасти, однородное, так сказать, «стадо». Пока я живу, господин, так вот и буду пасти «козлов"».

В обители не было никакого официозного пафоса, быт был простым. Простотой отличался и настоятель старец Илиан. О нем так рассказывал архимандрит Авель: «После первой исповеди, в день приезда, он мне сказал: “Я, батюшка, Вас не благословляю как игумен, а прошу: совершите, пожалуйста, сегодня литургию”. Я-то с дороги, в пути, конечно же, ели-пили, хоть и постное, но, честно, не готов служить. Но отвечаю: благословите, отец Илиан. Ради послушания… И так сказал: “Мы все сегодня будем причащаться”. Мало уж их оставалось, старичков, какие двигались…

В день моего приезда вокруг Святой Чаши собрался весь монастырь. После причастия — не было ни дьякона, ни пономарей — я потреблял Святые Дары, а он, игумен, читал в алтаре благодарственные молитвы. Вдруг говорит мне: “Пойдемте, я Вам ваше место сейчас покажу”. Вывел меня на солею, а там рядом трон игумена, резной, под балдахином, со ступеньками.

“Это мое место, — кивнул отец Илиан. — А вот рядом стасидия — Ваше место…”

Старые монахи объяснили мне, что до революции это был трон наместника игумена. Игумен избирается пожизненно, а наместник — все время с ним и помогает во всем. “Но находиться в стасидии Вам будет некогда, — добавил отец игумен. — То в алтаре, то на клиросе…”»

Монахи сами стирали себе белье, сами обустраивали кельи. Отец Иппполит жил в игуменском корпусе как эконом — там же, где и преподобный Силуан Афонский. Говорят, что батюшка Ипполит мудро сохранил главу тогда еще непрославленного в лике святых старца Силуана от монахов, которые хотели ее спрятать.

Ну а после того, как была опубликована известная книга схиархимандрита Софрония (Сахарова), пришлось главу преподобного Силуана беречь уже от паломников, которые норовили прихватить часть мощей.

Игумен Авель рассказывал: «Как-то из усыпальницы выкрали голову Силуана Афонского… На афонской таможне их, конечно же, задержали. Полиция возвратила голову в монастырь. Я распорядился больше голову в усыпальницу не носить: “Пускай она будет в Покровском соборе”. Старец Силуан тогда еще не был канонизирован, но почитание его росло. Я нашел богатую, обшитую бархатом коробку (в ней, видимо, раньше лежала какая-то дорогая митра) и положил голову старца в эту коробку: как бы ведь еще не мощи. Многие почитатели — и греки, и иностранцы — прямо ко мне подходили: “Мы хотим увидеть главу старца Силуана”. Я им коробку-то выносил. Один монах-паломник умолял: “Мне бы ну хоть немножечко… Я увезу с собой”. Мне его так жалко стало, и я от ушных раковин — там маленькие косточки — немножко отщипнул: “Батюшка Силуан, уж прости, раз ему так хочется…” А глава-то как благоухала! Не передать».

Незримая благодать Христова, почивавшая на святом Силуане, который всю жизнь стремился стяжать дар смирения, почила и на скромном русском иеромонахе Ипполите.

И вспоминаются слова старца Силуана:

«…У тебя сердце железное? Но в раю железо не нужно. Там нужны смирение и любовь Христова, которой всех жалко». И говоря это, он молился не только о тех, кто находится в Раю, но и находящихся в аду в мучениях. «Как я могу наслаждаться Раем, если буду знать, что кто-то страдает?» — писал он. И вот это материнское сердце, которое любит сына, каким бы он ни был, отец Ипполит привез, привнес со Святой Горы Афон и хранил этот дар милосердия и кротости. И до последнего дня он считал по слову Евангелия ближним любого человека, которого Господь присылал в Рыльск, в каком бы тяжелейшем состоянии он ни был. Сколько бы раз не повелевали ему разогнать наркоманов и уголовников, батюшка Ипполит говорил: «А куда же они пойдут? А что же с ними будет?»