Батумский связной

Однако бурно умирающий Левон упорно настаивал на том, что только Ибрагим может заменить его на кухне, и англичанам пришлось смириться. Звероподобный Ибрагим, в свою очередь, привел с собой таких же ужасных помощников, заявив, что без них он никак не справится. Помощники были один другого отвратнее. С некоторым удовлетворением восприняли было мальчика-поваренка и светловолосого русского парня, но при ближайшем рассмотрении поваренок оказался вовсе не мальчиком, а гадостным рыжим карликом с длинными руками и писклявым голоском, а русский держался в тени, и видно было, что в команде человек он не главный.

Делать было нечего. Англичане смирились с неизбежным и ждали скандала. Левон удовлетворенно вздохнул, сказал, что, возможно, поживет ещё немного, и заснул сном праведника.

* * *

В пятницу утром к миссии, подняв невообразимый шум и чудовищную пыль, подъехали два открытых автомобиля и восемь мотоциклетов. Это были посланцы Грузии на Парижскую мирную конференцию с почетной охраной. После приема и торжественного обеда в миссии посланцы намеревались проследовать на английский миноносец “Энтерпрайз”, который должен был доставить их в Марсель.

Делегатов встретил генерал-губернатор Кук-Коллис, который произнес торжественную и прочувствованную речь о старинной дружбе Великобритании и Грузии, о том, какую огромную роль в процветании Закавказья играет присутствие английского оккупационного корпуса и как важна, следовательно, миссия закавказских делегатов, которые намереваются убедить конференцию в необходимости оставить английских солдат в Закавказье — или, как минимум, в Батумской области, которая по сути является воротами в это самое Закавказье.

Один из участников делегации, который, к счастью, владел английским, ответил на губернаторскую речь столь же торжественно, но, в духе грузинского застольного красноречия, ещё более цветисто. В его речи гордо парили горные орлы и грозно рычали британские львы, гнусные вражеские шакалы трусливо прятались в зарослях… Словом, это была не речь, а, скорее, тост, и после неё все участники церемонии дружно повалили за стол.

* * *

В это время у ворот миссии появилась забавная парочка — худой бледный господин в белом сюртуке и шляпе, в котором часовые узнали переводчика Артура Морли, и его разбитная подружка, которая уже приходила с ним недавно и напропалую кокетничала с солдатами… Такую смазливую и веселую мисс трудно было забыть!

Мистер Морли прикрывал лицо платком — видимо, он умудрился простудиться — в такую-то жару!

Он вообще был несколько странный, поговаривали, что он — не джентльмен… Тем не менее он сотрудник миссии. Солдаты взяли на караул, привратник открыл калитку и пропустил переводчика и его пассию.

* * *

Стол был по-кавказски обилен и разнообразен — дымящиеся шашлыки и ароматные кебабы, знаменитый барашек по-имеретински, и сациви, и душистая зелень… но когда от созерцания всего этого великолепия гости перешли к трапезе, за столом, вместо обычной в Грузии оживленной беседы, воцарилось натянутое молчание.

Есть все, что украшало стол, было невозможно.

Шашлыки были жесткими, как подошва. И отдавали не ароматом благородного вина, в котором хороший повар вымачивает баранину, а какой-то тухлятиной.

Куры из сациви помнили, по-видимому, восстание Шамиля, и разгрызть кусок такой долгожительницы без риска потерять несколько зубов было невозможно, тем более что в ореховом соусе попадались камешки, а по вкусу он напоминала не то татарское средство для чистки медной посуды, не то сапожную ваксу, не то персидский порошок от насекомых. Хуже всего обстояло дело со знаменитым барашком. Он был не только почти сырым, но даже плохо освежеванным — кое-кому из гостей попадались куски с шерстью — а одному из сотрудников миссии показалось даже, что несчастное животное подает признаки жизни…

Разумеется, знаменитые грузинские вина были выше всяческих похвал, но с закусками вышло явное фиаско.

Третий советник подумал, что ему не зря вспомнился остров Борнео и дикая обезьяна оранг-утан, и распорядился, чтобы, во избежание дипломатического скандала, принесли восточные сладости.

Тем временем у ворот миссии разворачивалось следующее действие драмы.

По подъездной аллее, украшенной темными свечами кипарисов, к воротам медленно приближалась странная процессия: на нескольких ослах ехали закутанные в грубые холщовые покрывала нищенки, ещё несколько человек — видимо, слепые, — брели следом, держась друг за друга… Бравые “Томми” возле ворот не повели и бровью, сохраняя традиционное британское хладнокровие. И что, собственно, за невидаль — в этой дикой восточной стране всякого навидаешься, а уж нищих-то здесь — пруд пруди…

Поравнявшись с воротами, процессия остановилась. Один из убогих — глава этого увечного сообщества — подошел к часовым и, вытянув руку, как и полагается нищему, произнес что-то жалостливое на неизвестном солдатам короля языке.