Батумский связной

— Я так понимаю, судя по вашему прекрасному костюму, вы хотите, чтобы вас не узнали, а тогда какая разница — полковник, подполковник… Пусть хоть генерал-фельдмаршал. Для меня важно только одно: вы — солидный человек, и я готов служить вам в меру своих слабых сил.

— Увы, Михаил Исаевич, я сегодня не намерен у вас что-либо покупать.

— Какая разница, — Серафимчик пожал полными плечами, — не сегодня так завтра, или в следующем году… Если мы все будем живы. Да и вообще — коммерсант не может позволить себе ссориться с могущественными людьми. Итак, чем могу служить?

— Я уверен, Михаил Исаевич, что в этом городе вряд ли кто-то больше вас знает о бриллиантах?

Серафимчик скромно потупился и проворковал:

— Смею надеяться, что не только в этом. По-моему, в Новороссийске открыл магазин Рубинштейн из Петербурга — он, конечно, тоже неплохо разбирается в камнях…

— Новороссийск — это уже не Крым, — улыбнулся Горецкий, чтобы смягчить нетерпение, с которым он собирался прервать ювелира. — Так вот, я хотел спросить вас, как специалиста: если бы здесь, в Феодосии, появился крупный бриллиант…

— Насколько крупный? — с интересом перебил ювелир Аркадия Петровича.

— Ну, карат двадцать…

— Двадцать? Уж не о кулоне ли госпожи Романовской идет речь?

— Возможно. Об этом мы с вами ещё поговорим. А пока я хотел бы знать — если бы здесь появился такой камень, как его могли бы реализовать?

Серафимчик выпучил темные маслины глаз и почти прошептал:

— Разумеется, купить такой камень за его настоящую цену мог бы только я… С другой стороны, весь город знает, что бриллиант забрали, убив его хозяев, а я с уголовниками никаких дел никогда не имею… Есть ещё один вариант — камень могли распилить на несколько более мелких и продать разным людям… Ах, как это было бы обидно! Я хорошо знаю эту вещь, держал её в руках… Ах, как было бы обидно! Но темными делами я не занимаюсь. А что, камень действительно появился?

Горецкий чуть заметно поморщился:

— Что у вас за манера, право, Михаил Исаевич, — вопросом на вопрос… А если его действительно распилили бы на несколько частей — кто бы это мог сделать?

— Кто бы мог? Так я вам сейчас покажу всех, кто бы это мог, — ювелир жестом пригласил Горецкого следовать за собой и направился в глубь магазина.

Миновав торговый зал, уставленный горками и витринами красного дерева, внутри которых на черном и красном бархате сверкали камни и украшения, чудом провезенные владельцами через Россию и Украину, через красных, махновцев, петлюровцев и обыкновенных бандитов, миновав темный коридор, в который выходили двери жилых комнат и служебных помещений, Горецкий и Серафимчик оказались в просторном помещении ювелирной мастерской.

— Работайте, работайте, — махнул рукой Серафимчик своим мастерам и подмастерьям. — Господин — новый санитарный инспектор при полицмейстере, — и, повернувшись к Горецкому, ювелир продолжил будто бы начатый разговор:

— Здесь тоже, как видите, помещение вполне просторное, хорошо проветривается, нет никакой скученности…

Горецкий, мгновенно приняв правила игры, подхватил:

— Согласен с вами, условия вполне удовлетворительные. — А сам тем временем, под видом осмотра помещения, внимательно оглядел всех сотрудников мастерской.

Как он мог понять, главных мастеров было двое: аккуратный маленький старичок с тщательно расчесанными седыми усами и детским румянцем во всю щеку и худощавый брюнет лет тридцати пяти с густыми сросшимися бровями и жесткой иссиня-черной шевелюрой. К рабочему столу брюнета были прислонены костыли. Он увлечено шлифовал камень, не обращая внимания на посетителя. Остальные работники, перешептывающиеся и с любопытством косящиеся на посетителя, явно были подмастерьями.

Внимательно осмотрев мастерскую, Горецкий кивнул ювелиру, и они не спеша прошли в просторный кабинет Серафимчика, несколько помпезно обставленный тяжеловесной мебелью резного дерева в стиле рюсс.

Аркадий Петрович расположился в массивном кресле, ювелир предложил ему сигару, и разговор был продолжен.

— Итак, Михаил Исаевич, вы сказали мне, что распилить и огранить камни могли бы ваши мастера…

— Да. Я, конечно, надеюсь, что они этого не делали, но факты скрыть невозможно, а они говорят нам, что в этом городе нет другой хорошо оснащенной ювелирной мастерской.

— Но разве вы не знаете, над какими изделиями работают ваши мастера?

— Я знаю, разумеется, я знаю, — Серафимчик отложил сигару и закатил глаза, — но ведь я не Господь Бог и не господин подполковник. Я отдыхаю, я сплю, я обедаю, я езжу с визитами, я посещаю концерты. А мои мастера часто работают допоздна. Я им доверяю, но чисто теоретически — они могут вечерами сделать одну-две левые работы, и я об этом никогда не узнаю.

— Вот как, — протянул Горецкий. — А не могли бы вы подробно рассказать мне о своих мастерах?

— Право не знаю, — замялся Серафимчик, — как-то это… но если посмотреть на дело с другой стороны, то ведь владельцев того бриллианта Романовских убили, а я…

— Держитесь подальше от уголовщины, — подсказал Горецкий. — Вот и посмотрите на дело с другой стороны и расскажите мне про мастеров.