Базар житейской суеты. Часть 1

Наступила наконецъ пора, когда миссъ Ребекка Шарпъ водворилась окончательно въ «Академіи благородныхъ двицъ». Строгая формальность непріятна была молодой двушк, привыкшей къ цыганской жизни съ своими покойными родителями. Урочные часы вставанья, молитвъ, обдовъ и прогулокъ, распредленныхъ съ математическою точностью, надоли ей до того, что она поминутно вздыхала о своей прежней жизни, и вс воображали, что миссъ Ребекка груститъ неутшно о потер своего отца. Ей отвели каморку на чердак, гд часто слышали какъ она рыдаетъ по ночамъ. Она точно рыдала отъ злости, но не отъ печали. Никогда не случалось ей жить въ обществ женщинъ: ея отецъ, несмотря на свое не совсмъ безъукоризненное поведеніе; былъ человкъ съ талантомъ, и его разговоръ нравился ей въ тысячу разъ больше, чмъ болтовня всхъ этихъ двицъ, молодыхъ и старыхъ, съ которыми теперь связала ее судьба. Она ненавидла всхъ вообще и каждую порознь, за исключеніемъ миссъ Амеліи Седли, къ которой чувствовала искреннюю привязанность. Ктому же предпочтеніе, которое отдавали передъ ней другимъ молодымъ двицамъ, раздирало ея сердце мучительной завистью.

— И отчего эта двчонка такъ высоко поднимаетъ носъ? говорила она объ одной изъ воспитанницъ миссъ Пинкертонъ.

Едва прошолъ годъ, и уже миссъ Ребекка Шарпъ ршилась, во что бы то ни стало, и какъ бы ни стало, вырваться изъ «Академіи благородныхъ двицъ». Въ голов ея образовались и созрли связные планы относительно будущей судьбы.

Однажды, въ отсутствіе двицъ, Ребекка сла за фортепьяно и сыграла нсколько новыхъ и трудныхъ пьесъ съ такимъ совершенствомъ, что миссъ Пинкертонъ предложила ей давать музыкальные уроки въ младшемъ класс: это освободило бы ее отъ платы музыкальному учителю. Но, къ величайшему ея изумленію, миссъ Шарпъ сдлала ршительный отказъ.

— Я живу здсь для того, чтобъ говорить съ дтьми по французски, сказала она смлымъ и ршительнымъ тономъ, не мое дло давать имъ музыкальные уроки и сберегать для васъ деньги! Платите мн, если угодно, за каждый урокъ, и я буду учить.

Миссъ Пинкертонъ принуждена была уступить; и съ этого дня перестала любить миссъ Ребекку Шарпъ.

— Никто и никогда, въ продолженіе цлыхъ тридцати пяти лтъ, не смлъ въ моемъ дом идти наперекоръ моимъ распоряженіямъ! воскликнула миссъ Пинкертонъ, озадаченная дерзостью молодой двицы. Я пригрла змю на своей груди!

— Змю, какой вздоръ! воскликнула въ свою очередь миссъ Шарпъ. Вы взяли меня, потому-что разсчитывали употребить съ пользой въ своемъ заведеніи; вотъ и все тутъ. Между нами нтъ и не можетъ быть вопроса о взаимной благодарности. Я ненавижу это мсто и хочу его оставить по своей доброй вол. Вы не принудите меня длать то, къ чему я не обязывалась.

— Вы забываетесь, миссъ Ребекка!

— Дайте мн денегъ, и отпустите меня на вс четыре стороны, если угодно. А всего лучше вы сдлаете, миссъ Пинкертонъ, если пріищете мн мсто гувернантки.

Миссъ Пинкертонъ разъ заблагоразсудила сдлать ей публичный выговоръ въ присутствіи двадцати-четырехъ двицъ; но Ребекка, при помощи французского діалекта, совершенно сбила съ толку раздраженную старуху.

Такимъ образомъ, для возстановленія порядка въ заведеніи, оказывалось неизбжно необходимымъ удалить миссъ Шарпъ, и когда этимъ временемъ сэръ Питтъ Кроли обратился съ просьбой насчетъ гувернантки, миссъ Пинкертонъ поспшила отрекомендовать миссъ Шарпъ, какъ двицу ученую, способную преподавать вс возможныя искуства и науки.

— И что жь такое? говорила миссъ Пинкертонъ. Поведеніе двицы Шарпъ преступно только въ отношеніи ко мн одной; но я не могу не согласиться, что ея таланты и познанія относятся къ высшему разряду. Что касается до необыкновеннаго развитія головы этой двицы, я заране уврена, миссъ Шарпъ сдлаетъ большую честь педагогической систем моего заведенія. Ктому же, во всякомъ случа, я сдлаю доброе дло, оказавъ окончательное покровительство безпріютной сирот.

Такъ кончилась эта достопамятная борьба на Чизвиккскомъ проспект, продолжавшаяся съ. упорнымъ ожесточеніемъ нсколько мсяцовъ сряду.

Этимъ временемъ миссъ Амелія Седли вступила въ завтный возрастъ семнадцатилтней двицы, и должна была, по требованію своей матери, возвратиться подъ гостепріимную кровлю родительского дома. Чувствуя искреннюю привязанность къ бывшей пепиньерк, Амелія пригласила ее съ собою погостить на недлю въ центр англійской столицы, и Ребекка безъ всякихъ отговорокъ согласилась на предложеніе своей подруги.

Такъ открылся свтъ для двухъ молодыхъ двицъ. Въ глазахъ Амеліи, это былъ совершенно новый, свжій, блистательный міръ со всми радужными цвтами у его подножія; что жь касается до миссъ Ребекки, свтъ едва ли имлъ для нея привлекательность новизны. Много навидлась она и наслышалась въ предмстьи Сого, еще больше начиталась. Во всякомъ случа, Ребекка видла теперь передъ собой необозримое поле новой жизни.