— Не могу его видть, моя милая, не хочу его видть. Пусть Баульсъ скажетъ, что меня нтъ дома; или, всего лучше, ступайте сами въ корридоръ, и скажите, что я больна, никого не принимаю. Въ самомъ дл, мои нервы не могутъ перенести этого свиданія, заключила миссъ Кроли, принимаясь опять за свой романъ.
— Миссъ Кроли не можетъ васъ видть сэръ, ея нервы растроены, проговорила Ребекка, выбгая на встрчу къ сэру Питту, который уже взбирался на лстничныя ступени.
— Тмъ лучше, Бекки, сказалъ сэръ Питтъ, я хочу видть собственно
И они вошли въ пустую залу первого этажа. Баронетъ скинулъ свой чорныя перчатки и положилъ на столъ свою шляпу, обернутую крепомъ.
— Вы должны хать со мной, миссъ, на «Королевину усадьбу», началъ сэръ Питтъ съ какою-то неооыкновенною торжественностію, обличавшею восторженное состояніе его духа.
Онъ остановился на минуту, выжидая ршительного отвта. Его глаза засверкали страннымъ блескомъ и сосредоточились на фигур молодой двицы. Ребекка затрепетала почти вслухъ.
— Я надюсь, сэръ, исполнить свой долгъ, какъ-скоро сестриц вашей будетъ лучше, сказала миссъ Шарпъ нершительнымъ и весьма нетвердымъ тономъ, — при первой возможности, сэръ, я возвращусь къ вашимъ милымъ малюткамъ.
— Вы то же самое говорили три мсяца назадъ, миссъ Бекки, возразилъ сэръ Питтъ, и между тмъ съ отчаяннымъ упрямствомъ продолжаете вшаться на шею моей взбалмошной сестриц. Какая вамъ нужда, смю сказать, до этой причудливой старухи? Она броситъ васъ какъ старый, изношенный башмакъ, если только въ чемъ-нибудь вы не угодите ея капризамъ. Но для меня, Бекки, вы будете нужны всегда, — слышите ли? всегда. Я ду теперь на похороны. Хотите-ли вы занять мсто въ моей карет? Да или нтъ?
— Я не смю… не думаю… едва-ли прилично, сэръ, молодой двушк… быть одной… съ вами, сэръ, говорила Бекки, очевидно встревоженная настоятельными требованіями баронета.
— Но я повторяю, вы нужны мн, сказалъ сэръ Питтъ, ударяя кулакомъ по столу, я не могу обойдтись безъ васъ, миссъ Бекки. Этого я не видлъ прежде; но теперь, когда вы умчались изъ «усадьбы», это для меня ясне солнца. Мой домъ готовъ безъ васъ перевернуться вверхъ дномъ. Въ хозяйств опущенья, недочоты, перечоты, сущій, такъ-сказать, сумбуръ, миссъ Шарпъ. Вы должны воротиться. Вамъ непремнно слдуетъ воротиться. О, Бекки, милая Бекки, воротитесь на «Королевину усадьбу»!
— Зачмъ же я такъ понадобилась, сэръ?
— Затмъ, чтобъ быть моей женою, миледи Кроли, если вамъ угодно, сказалъ баронетъ, ухватившись за свою траурную шляпу, — довольны ли вы этимъ? Воротитесь и будьте моей женой; вы къ этому очень способны. Вы лучше и дороже для меня всякой гордой леди. У васъ въ одномъ мизинчик въ тысячу разъ больше мозга, чмъ въ головахъ всхъ этихъ женщинъ. Хотите ли воротиться на «Королевиму усадьбу»? Да или нтъ?
— О, сэръ Питтъ! воскликнула Ребекка.
— Скажите
И старикъ бросился передъ нею на колни, страшно моргая своими впалыми глазами, Онъ былъ въ эту минуту оригиналенъ, какъ милогическій Сатиръ.
Ребекка отпрянула назадъ и остолбенла. Въ продолженіе всей этой исторіи, она, какъ мы видли, въ совершенств владла собой и ни разу не теряла присутствія духа; но теперь врожденное мужество, повидимому, отступилось отъ нея, и — миссъ Ребекка Шарпъ заплакала самыми искреннними слезами, какія когда-либо выпадали изъ ея глазъ.
— О, сэръ Питтъ! воскликнула она, о, сэръ… я… я…
ГЛАВА XV
Мимолетный выступъ таинственного супруга на сцену
Читатели, снабженные отъ природы неистощимымъ запасомъ патетическихъ порывовъ сильного чувства (съ другими читателями мы не желаем имть дла), были, безъ малйшаго сомннія, приведены въ трогательное умиленіе поэтической картиной, которою мы имли счастіе закончить послдній актъ нашей маленькой драмы. Въ самомъ дл, что можетъ быть восхитительне изображенія Любви на колняхъ передъ Красотой.
Но лишь-только роковое признаніе, относительно замужества, вырвалосъ изъ устъ обожаемой Психеи, Купидонъ дикимъ вепремъ припрыгнулъ на ковр и быстро выпрямился во весь ростъ, произнося громогласныя восклицанія, которыя поразили ужасомъ и страхомъ бдную Психею.
— Замужемъ! Вы шутите! заголосилъ баронетъ посл первыхъ взрывовъ бшенства и отчаянного изумленія. Вы издваетесь надо мною, Бекки, какой дуракъ захочетъ жениться на двушк, у которой нтъ ни пенни за душой?
— О, да, замужемъ я, сэръ Питтъ, замужемъ! голосила несчастная Ребекка; заливаясь потокомъ слезъ.