Базар житейской суеты. Часть 2

Вс и каждый питали безграничное чувство довренности къ главнокомандующему англійскимъ войскомъ. Герцогъ Веллингтонъ возбуждалъ въ своихъ воинахъ такой же энтузіазмъ, какой нкогда обнаруживали Фраицузы подъ командой своего вождя. Порядокъ везд и во всемъ былъ превосходный, и никто не думалъ бояться за себя, надясь на всесильную защиту. Джозъ и его спутницы, несмотря на робость, свойственную ихъ полу, наслаждались совершеннйшимъ комфортомъ, какъ и вс англійскіе туристы. Знакомые намъ офицеры Трильйоннаго полка разъзжали беззаботно на красивыхъ ботикахъ и шлюпкахъ изъ Ост-Энде въ Брюгге и Гентъ, изъ Гента въ Брюссель. Джозъ на всхъ этихъ гуляньяхъ былъ неразлучнымъ спутникомъ прекрасныхъ леди, и ему особенно нравились эта фландрскія лодки, замчательныя въ самомъ дл по своему роскошному убранству. Каждый могъ на нихъ сть и пить, сколько душ угодно, и въ этомъ отношеніи нидерландскія шлюпки пріобрли такую славу, что оставили даже посл себя весьма наивную легенду. Одинъ англійскій туристъ, пріхавшій въ Бельгію только на недлю, до того полюбилъ путешествія и угощенія на публичныхъ шлюпкахъ, что началъ перезжать безпрестанно изъ Гента въ Брюгге и обратно до тхъ поръ, пока не были наконецъ изобртены желзныя дороги, и тогда бднякъ, озадаченный этимъ изобртеніемъ, утопился съ горя на послдней увеселительной поздк въ Брюгге. мистеру Джозу не суждено было такимъ способомъ покончить свой животъ; но зато онъ наслаждался вдоволь, и мистриссъ Одаудъ была убждена, что для полнаго его блаженства недоставало только сестрицы ея, Глорвины. Сборщикъ податей и пошлинъ просиживалъ по цлымъ днямъ на палуб, пилъ безъ устали фламандское пиво, безпрестанно кричалъ на своего слугу, Исидора, и любезничалъ безъ умолку съ прелестными леди.

Геройству его справедливо изумлялся весь женскій полъ.

— Бонапартъ вздумалъ аттаковать насъ — вотъ исторія! голосилъ воинственный мистеръ Джозефъ Седли; — послушай, Эмми, дружокъ мой, не бойся, сестра: опасности нтъ никакой. Мсяца черезъ два, никакъ не больше, союзники будутъ въ Париж, и не будь я братъ твой Джой, если мы не станемъ съ тобой обдать въ Палеройял. Это ужь я теб говорю. Да и чего тутъ робть? Триста-тысячь Русскихъ идутъ во Францію черезъ Майнцъ и Рейнъ… триста-тысячь! моя милая, подъ командой Витгенштейна и Барклая-де-Толли, знаменитйшихъ полководцевъ, дружочекъ ты мой. Въ военныхъ длахъ, душа моя, ты, разумется, не смыслишь ничего, а я понимаю ихъ какъ свои пять пальцевъ. Не французкой пхтур устоять противъ желзной русской пхоты, и у Бонанарта не найдется генерала, годнаго даже въ адъютанты Витгенштейну. И потомъ еще, пятьсотъ тысячь Австрійцевъ, и вс они тетерь только въ десяти переходахъ отъ бельгійской границы, подъ командой Шварценберга и принца Карла. Изъ Пруссіи тоже подвигаются храбрыя войска подъ командой принца Маршала, а это, сударыня ты моя, такой отважный и храбрый полководецъ, съ какимъ разв можно было бы сравнить одного Мюрата. Какъ вы думаете объ этомъ, мистриссъ Одаудъ? Мюратъ и принцъ Маршалъ стоятъ одинъ другаго — э? И выходитъ, что сестр моей нечего бояться: не такъ-ли, Исидоръ? Послушай, любезный, еще бутылку пива.

Мистриссъ Одаудъ объявила, что сестрица ея, Глорвина, не робкаго десятка, и въ глазахъ ея ни почемъ вс эти полчища Французовъ. Затмъ она выпила стаканъ пива съ такими сладкими ужимками, изъ которыхъ ясно значилось, что она чрезвычайно любила этотъ напитокъ.

Чего не длаетъ привычка? Сталкиваясь безпрестанно съ своими непріятелями на пол битвы, то-есть, на паркетномъ полу въ Челтенгем и Бат, индійскій нашъ герой былъ уже теперь далеко не такъ робокъ, какъ въ былыя времена, и краснорчіе изливалось изъ его устъ быстрйшимъ потокомъ, особенно, когда горячительные напитки вдохновляли его умъ. Трильйонгый полкъ полюбилъ душевно безцеремоннаго Джоя, и солдаты забавлялись вдоволь надъ его воинственною осанкой. Какъ нкогда козелъ путешествовалъ всегда съ однимъ полкомъ, такъ и теперь, по словамъ Джорджа, шуринъ его замнялъ мсто слона для Трильйоннаго полка.