Базар житейской суеты. Часть 2

И мистриссъ Кроли, бросивъ свою шаль и букетъ подл Амеліи, понеслась танцовать съ Джорджемъ. Женщины только умютъ низвергать своихъ ближнихъ съ такимъ утонченнымъ искуствомъ. Ихъ маленькія стрлы всегда пропитаны ядомъ, который поражаетъ въ тысячу разъ сильне, чмъ тупое оружіе мужчины. Бдняжка Эмми, не знавшая никогда что такое мстить и ненавидть, была безсильна въ рукахъ своего безжалостнаго врага.

Джорджъ танцовалъ съ Ребеккой два… три… неизвстно сколько разъ, потому-что Амелія потеряла счетъ. Она сидла одиноко въ своемъ углу, и никто ея не замчалъ. Разъ только Родонъ Кроли перебросилъ съ нею нсколько безсвязныхъ словъ, да еще, подъ-конецъ вечера, кептенъ Доббинъ принесъ ей порцію мороженаго, и осмлился приссть подл нея. Кептенъ Доббинъ не любилъ и не хотлъ распрашивать, о чемъ груститъ мистриссъ Осборнъ; но желая чемъ-нибудь объяснить причину своихъ слезъ, Амелія сказала, что ее слишкомъ растревожило извстіе о привязанности Джорджа къ картежной игр.

— Удивительная вещь, сказалъ мистеръ Доббинъ, въ вид общаго замчанія касательно странностей человческой природы, — стоитъ толька получить пристрастіе къ игр, и васъ будетъ безъ церемоніи обманывать всякій негодяй.

— Вотъ что! откликнуласъ мистриссъ Эмми.

И больше ничего. Другія мысли, поважне безполезной траты денегь, были у нея на ум.

Мистеръ Джорджъ воротился, наконецъ, за шалью и цвтами Ребекки. Она узжала и, передъ отъздомъ, не считала даже нужнымъ сказать своей подруг прощальное слово. Джорджъ пришелъ, повернулся, взялъ что нужно и ушелъ опять. Амелія склонила свою голову на грудь, и въ глазахъ ея опять заструились слезы. Доббинъ былъ отозванъ и шептался о чемъ-то въ сторон съ дивизионнымъ генераломъ. Онъ былъ свидтелемъ этой послдней разлуки. Джорджъ, между-тмъ, выпорхнулъ съ букетомъ на парадную лстницу, и когда онъ отдавалъ его по принадлежности, въ букет была записка, обвивавшаяся змйкой между цвтами. Опытный взоръ Ребекки мгновенно открылъ эту вещицу. Ей уже не первый разъ приходилось получать записочки мистическаго свойства. Она протянула руку и взяла букетъ. Джорджъ увидлъ по глазамъ, что она понимала, чего должно ей искать. Родонъ Кроли, углубленный въ свои собственныя мысли, казалось, не хотлъ обращать вниманія на то, что происходило въ эту минуту между пріятелелъ и женой. Впрочемъ — ничего особеннаго. Бросивъ таинственный взглядъ, Ребекка еще разъ подала мистеру Джорджу свою миньятюрную ручку, сдлала книксенъ и ушла. Мистеръ Кроли сдлалъ какое-то замчаніе; но Джорджъ неслыхалъ ни чего: упоенный своимъ тріумфомъ, онъ раскланялся съ друзьями и молча пошелъ въ залу.

Амелія видла хорошо послднюю часть букетной сцены. Было въ порядк вещей, если Джорджъ, по просьб мистриссъ Кроли, отправился за ея шарфомъ и цвтами — это онъ длалъ тысячу разъ впродолженіе послдимхъ двухъ недль; но теперь услужливость его ршительно выступила изъ границъ, и Амелія не выдержала.

— Вилльямъ… Вилльямъ, сказала она, вдругъ ухватившись за руку Доббина, который стоялъ подл — вы всегда… вы всегда были такъ добры ко мн и… и… у меня болитъ голова. Я не здорова. Отведите меня домой.

Встревоженная и отуманенная происшествіями этоro вечера, она не знала и не помнила, что назвала его по-дружески, просто Вилльямомъ, какъ это обыкновенно длалъ Джорджъ.

Мистеръ Доббинъ взялъ ее подъ руку и поспшно вышелъ изъ залы. Ея квартира была недалеко. Вилльямъ и Амелія не безъ труда протснились черезъ уличную толпу, которая тутъ, подл иллюминованнаго дома, волновалась и шумла чуть-ли еще не больше, чмъ веселые гости на бал.

Джорджъ, по обыкновенію, сердился всякій разъ, когда, по возвращеніи домой изъ гостей, находилъ, что жена его не спитъ. Поэтому мистриссъ Эмми, дойдя до своей квартиры, раздлась на скорую руку и легла. Но нечего и говорить, что сонъ бжалъ отъ ея глазъ. Крикъ, толкотня и топотъ лошадей передъ окнами спальни мистриссъ Осборнъ не умолкали ни на одну минуту; но Амелія не слыхала этого шума. Были другія обстоятельства, поважне уличной суматохи, которыя не давали ей уснуть.

Осборнъ между-тмъ, совершенно опьяненный отъ восторженныхъ впечатіній, побжалъ къ карточному столу и принялся играть очертя голову. На этотъ разъ онъ выигрывалъ безпрестанно.

— О-го! вотъ какъ везетъ мн въ этотъ вечеръ! говорилъ мистеръ Осборнъ, продолжая закладывать огромныя суммы, — есть отчего потерять голову.

И дйствительно, голова его была потеряна. Сосчитавъ свой выигрышъ, и положивъ въ карманъ, онъ бросился въ буфетъ и выпилъ сряду нсколько стакановъ вина.

Здсь-то, когда онъ кричалъ на окружающую толпу, и смялся, и кривлялся какъ съумасшедшій, нашелъ его мистеръ Вилльямъ Доббинъ, искавшій его сначала у карточныхъ столовъ. Доббинъ былъ угрюмъ, мраченъ и суровъ, представляя, во всхъ отношеніяхъ, разительную противоположность съ своимъ товарищемъ, безпечнымъ и необузданно-веселымъ.

— Ты ли это, другъ? Давай пьянствовать, старичина. Чудесное вино! Эй, человкъ! Пару стакановъ мадеры!

И онъ протянулъ дрожащую руку, чтобы принять свой стаканъ.

— Джорджъ, остановись! сказалъ мистеръ Доббинъ весьна серьёзнымъ тономъ. Не пей!