Базар житейской суеты. Часть 4

Да. Были дйствительно вечера въ маленькомъ домик на Курцонъ-Стрит. Экипажи всякаго рода, съ фонарями и безъ фонарей, загромождали всю улицу, къ великой досад № 200, не знавшаго покою отъ этой демонской стукотни, и къ неизъясиимому бшенству № 202, который не могъ отъ зависти сомкнуть глазъ во всю ночь. Гигантскіе лакеи, сопровождавшіе экипажи своихъ джентльменовъ, не могли умститься въ небольшой галлере мистриссъ Бекки; имъ выдавались билеты въ ближайшій трактиръ, гд каждый изъ нихъ могъ потребовать для себя бутылку пива. Знатные лондонскіе денди толпились на ступеняхъ маленькой лстницы и толкали другъ друга, удивляясь и подсмиваясь, какъ они очутились въ этомъ мст, и многія непорочныя леди высшаго тона сидли въ маленькой гостиной, слушая знаменитыхъ пвицъ и пвцовъ, которые, по обыкновенію, пли съ такой энергіей, что отъ звуковъ ихъ голоса дребезжали стёкла въ окнахъ. И черезъ день, на одномъ изъ столбцевъ газеты Morning Post, въ отдленіи «Феншонэбльныя собранія», печатался параграфъ такого рода:

«Полковникъ Родон и мистриссъ Кроли давали вчера обдъ и вечеръ для избраннаго общества въ своемъ дом на Курцонской улиц, что на Майской ярмарк. За обдомъ присутствовали: ихъ высокопревосходительства, грандъ и грандесса Питерварадинъ, его превосходительство, трехбунчужный Папуш-паша, турецкій посланникъ, и съ нимъ — драгоманъ миссіи, Кабобъ-Бей; маркизъ и маркиза Стейнъ, графъ Саутдаунъ, сэръ Питтъ и леди Дженни Кроли, мистеръ Уаггъ, и прочая. Вечернее собраніе мистриссъ Кроли удостоили своимъ визитомъ: вдовствующая дюшесса Стильтонъ, дюкъ де-ла-Грюйеръ, маркиза Чиширъ, маркизъ Александръ Страчино, графъ де-Кри, баронъ Шпапцугеръ, кавалеръ Тости, графиня Слингстонъ, леди Макадамъ, генералъ-майоръ и леди Гризельда Макбеты съ двицами Макбетъ, виконтъ Паддингтонъ, сэръ Горацій Фоги, высокородный Сандсъ Бедуинъ, высокостепенный Боббахи Баггаудеръ», и проч, и проч. Читатель прійметъ на себя трудъ дополнить своимъ воображеніемъ еще двнадцать строчекъ мелкой печати, испещренныхъ именами наилучшихъ людей.

И въ обращеніи съ вельможами, наша героиня наблюдала такую же откровенность, которая отличала ее въ сношеніяхъ съ людьми низкаго разряда. Однажды, среди блистательнаго общества, Ребекка — можетъ-быть изъ тщеславія, вздумала вести оживленную бесду на французскомъ діалект съ парижскимъ артистомъ. Леди Гризельда Макбетъ, стоявшая подл, наморщила свое чело и нахмурила бровы.

— Какъ хорошо вы говорите по французски! замтила леди Гризельда, которая сама, объясняясь на этомъ язык, никакъ не могла освободиться отъ ирландскаго акцента.

— Не мудрено, миледи, отвчала Ребекка, скромно потупивъ свои зеленые глазки; — я преподавала французскій языкъ въ пансіон, и притомъ мать моя была Француженка.

Леди Гризельда была побждена этой скромностью, и почувствовала невольное снисхожденіе къ нашей героин. Она оплакивала роковыя понятія времени относительно доброкачественности разнообразныхъ и разнохарактерныхъ породъ: но соглашалась въ душ, что по крайней мр эта parvenue вела себя прилично, и никогда не забывала своего положенія въ джентльменскомъ кругу. Леди Гризельда была очень добрая женщина; сострадательна къ бднымъ, простодушна въ достаточной степени, незлопамятна и неподозрительна. Было бы весьма неосновательно обвинять ее за то, что она считала себя лучше насъ съ вами, одинъ изъ ея предковъ гордился своимъ происхожденіемъ отъ Каракаллы.

Леди Стейнъ, посл музыкальной сцены, почувствовала тайное душевное расположеніе къ мистриссъ Бекки. Молодыя леди гигантскаго дома принуждены были, одна за другою, уступить сил обстоятельствъ. Разъ или два, он пытались напустить на нее извстйшихъ остроумцевъ, вооруженныхъ саркастическими эпиграммами; но этого имъ не удалось. блистательная леды Стоннингтонъ попробовала однажды выступить противъ нея съ огромнымъ запасомъ колкостей и насмшекъ, но неустрашимая мистриссъ Бекки поразила ее наповалъ, при самомъ начал перестрлки. Готовая отразить непріятельскія нападенія во всякое время, она встртила ихъ съ простодушнымъ и невиннымъ видомъ, который въ сущности дла, былъ въ ней опасне самыхъ рзкихъ проявленій изступленной злобы. Въ такомъ расположеніи духа, она высказывала весьма наивно самыя оскорбительныя колкости, и въ то же время извинялась въ нихъ передъ всми самыми безъискуствсннымъ образомъ, такъ-что каждый зналъ до мельчайшихъ подробностей, чмъ и какъ, въ данномъ случа, она отразила своего врага.