Базаров порезал палец. Как говорить и молчать о любви

Глядя на эту историю, приходится признать, что все теории в столкновении с действительностью потерпели крах. Чернышевский делал все, как придумал, но в браке оказался совершенно несчастлив. И после этих катастроф, попробовав на себе все прогрессивные теории, он пришел к христианскому милосердию и прощению. В его письмах из Сибири я слышу голос человека, который понял, что не в силах что-то изменить и должен принять право Ольги Сократовны быть такой, какая она есть. И любить ее такой. А это созвучно христианскому снисхождению к человеческим слабостям, к прощению.

Ф.Ж. Когда я смотрел на эти письма, меня не покидало ощущение, что адресованы они не Ольге Сократовне, а какой-то другой, выдуманной женщине, которая любит Чернышевского, ждет его, пишет в ответ такие же большие письма, читает вместе с ним книжки. Письма, отправленные в никуда… Когда психолог Виктор Франкл, находясь в концлагере, не имел возможности писать жене, он вел с ней воображаемые диалоги. Так же и Чернышевский, кажется, согревается в ссылке своими письмами, думает, что все это не зря.

Я считаю, что отношения – это труд. И самое тяжелое в них – работа с зонами напряжения. Избегание напряжения – одна из проблематик сегодняшнего дня. Мы лучше стали разбираться в «правильных» словах, психологических терминах, которые как будто обещают нам счастливые связи. Например, мы говорим: «Мне не нужны токсичные отношения», «Я не хочу быть созависимым», «Мне нужен эмоционально зрелый партнер» и т. д. На словах это все правильно и круто, но по факту со всеми людьми бывает сложно, мы все взаимозависимы (это легко спутать с созависимостью) и в чем-то незрелы, поэтому во всех правилах здоровых отношений мелким шрифтом обязательно сказано: «Чем больше длятся отношения, чем больше партнеры узнают друг друга, тем сильнее будет расти напряжение». Этого невозможно избежать, но можно сделать менее болезненным.

Мне кажется, залог здоровых отношений – это принимать на себя напряжение другого, говорить о нем, делать видимым. Никто не совершенен, у каждого свои особенности, поэтому в отношениях всегда появляется и растет напряжение. Например, пунктуальный человек встречается с легким, ветреным партнером, который всегда опаздывает. Когда человек влюблен, он воспринимает эту черту как милый каприз, но в какой-то момент она может начать раздражать. Концепция «я не нарушаю границ», или «я принимаю тебя таким, как ты есть», или «мы просто разные» работает не всегда. Девять раз она сработает, а на десятый человек почувствует себя ненужным, забытым, оставленным… Напряжение будет нарастать и, не имея выхода, глушить чувства. Вместо того чтобы наслаждаться фильмом или вести непринужденную беседу, человек будет думать: «А я ей вообще нужен? Почему она всегда опаздывает?»

В современном мире принято чрезмерно оберегать свои чувства и чувства другого. Мы боимся все разрушить или сделать еще хуже. Мне кажется, что отношения, как танец, живут по принципу «напряжение – расслабление». Цветы, конфеты, улыбки, смех, кино. Потом любовь, секс, знакомство с родителями. И параллельно с этим рождается и растет какое-то напряжение. Нужно уметь его замечать и показывать. Говорить: «Смотри, дорогая, здесь напряженка». Продолжая метафору, можно сказать: невозможно танцевать, когда ты все время напряжен или когда расслаблен и вял, как желе. Даже дыхание работает так же: напряжение – вдох – расслабление – выдох.

Самое важное происходит, когда мы пускаем друг друга в свои напряжения. Я покупаю цветы, потому что ей это важно; я стараюсь прийти на встречу вовремя, чтобы он не чувствовал себя оставленным, а если опаздываю, то обязательно ему об этом напишу. В точках напряжения мы не стираем свои особенности, но адаптируем их к отношениям.

Печатая этот текст, я пытаюсь представить себе внутренний мир Чернышевского, человека, который не знает, что у него есть мышцы, что он может что-то двигать, толкать, бить, кричать или драться. Такой человечек – из ваты. Говоря психоаналитическим языком, доступ к выражению злости ему закрыт, поэтому его чувства принимают мягкие формы. Но кажется, что именно так он получает возможность двигать, толкать, пинать судьбы людей, сражаться за концепции, драться за общественное счастье.

Мне не хочется выставлять Чернышевского слабым человеком, жизнь разнообразна и вариативна, и в ней сосуществуют разные формы любви. Никогда нельзя с уверенностью сказать, чтó это – настоящая любовь или, как принято говорить в современном мире, созависимые отношения или что похуже.

Вот мой манифест: пожалуйста, не терпите! выражайте и подсвечивайте свое напряжение!