Бедный Павел. Часть 2 (СИ)

— Мы вот тут хотели город наш перестроить! — оратор под моим строгим взглядом смутился и стал робко отодвигаться с первой линии горожан.

— Хотели бы начать перестройку города в соответствии с утверждённым общим планом устроения Архангельска. — вступил уже сам Кречетников, принимая удар на себя.

— Ну и я при чём здесь? — моё недовольство пыталось выплеснуться наружу.

— Просим утвердить проект создания общества устроения Архангельска, Ваше Высочество! — криво усмехнулся губернатор, поняв причины моего недовольства, — Денег не просим!

— Ну, уж коли денег не просите… — улыбнулся уже я, — Тогда давайте, рассказывайте о своих идеях!

Торговые ряды Архангельска, очень красивые строения XVII века во время запрета торговли пришли в негодность, и горожане просили разрешения их разобрать. Намеревались завести водопровод и канализацию. Сам город же хотели радикально перестроить по новым планам, изменив уличную сетку по образцам перестроенной Москвы. К тому же кроме зданий присутственных мест для губернских служб, дома губернатора, аж трёх гимназий и множества крупных частных особняков, собирались возвести новый кафедральный собор Михаила Архангела.

В общем, планов у горожан было громадьё. Для их реализации архангелогородцы порешили отдавать на эти цели десятую часть своих доходов, Владыка Арсений брал на себя ответственность за честный сбор и сохранность средств, а Кречетников должен был этими деньгами распоряжаться.

Я смотрел на них и улыбался. В голове крутились две мысли. Первая — я горжусь такими людьми, которые решили сами отдать свои деньги, заработанные тяжким и опасным делом, причём отдать без давления. А вторая — налоги надо повышать помаленьку, купцы уже жирком обрастают, деньги у них водятся. Правда, вторую мысль я сейчас отбросил — не время ещё.

— Значит, три гимназии? — усмехаясь, спросил я.

— Три, батюшка-государь! Две нам никак — детишек много, грамота нужна! Дела купеческие требуют! — снова пришёл в себя спрятавшийся было среди товарищей авторитетный обладатель золотого пояса.

— Так и в Москве их всего две! Только в столице три ещё! — уже открыто смеялся я.

— То их дело, государь-батюшка, нам точно три надобно!

— И нам ещё, Ваше Императорское Высочество, не помешал бы Лицей, подобно тому, что для чиновников и учёных людей создан, но только для дел торговых! — вступил в разговор ещё один член делегации, церемонно кланяясь мне на французский манер.

Вот это интересно! Я подобное направление изначально упустил. Ломоносов упоминал эту тему в наших беседах об образовании, но всё было тогда не к спеху, а потом я как-то об этом благополучно забыл. И вот только здесь, в Архангельске, эта идея всплыла из уст местного купца. В Петербурге и Москве о подобном никто не упоминал, воистину, пока именно здесь наша торговая столица!

Проект я их, конечно, согласовал, но сначала передал своим секретарям. Вместо одного Безбородко, которого я отправил в Астрахань во вновь сформированную киргиз-кайсацкую экспедицию, я завёл себя двух. Бумажной работой и аналитикой занялся Михаил Вейде, отставной поручик из обрусевших немцев, упрямый педант, у которого всё вокруг сразу оказывалось на своей полочке, а деловые вопросы передал в руки Ивану Бантышу, из окольничих, вызвавшего у Румянцева восхищение своим умением выводить на чистую воду самых прожжённых дельцов.

Пусть таланта у них двоих было меньше, чем у одного Безбородко, но порядок они навели, и положиться я на них вполне мог. Ребята уже не юные, семейные, обстоятельные и верные. Они посмотрели проект, уточнили детали. От себя я попросил не разбирать Торговые ряды, а восстановить их как память о великих предках достойных людей, да и с перестройкой Собора не спешить. Уж лучше новый построить, чем старый разбирать — красивый он, намоленный, дышалось там легко. После правок я его со спокойной душой согласовал. Отслужили по почину Архангелогородских горожан торжественный молебен.

На дорожку отвёз меня Кречетников в Конецдворье — село неподалёку. Там местный священник — отец Тихон Бородулин, оказался большим любителем рыбы и затеял её готовить и запасать по-разному. Вот и позвал меня губернатор посмотреть на него и труды его.

Село-то было большое, красивое, все дома из дерева — резные, чудесные, словно в сказку попал. Бородулин был настоятелем Свято-Никольской церкви, жил при ней. Огромный, мрачный, чернобородый встретил он нас не приветливо. Года не прошло, как он овдовел, оставшись с тремя детьми один. Ну, как один — люди его не оставили, но всё же таки…

Я не нашёл ничего лучше, чем приветить его сыновей — трое ребят, старшему из которых едва исполнилось десять, а младший — годовалый младенец. Хорошие мальчишки — живые, пусть грустные, но любознательные. Мой разговор с ними действительно заставил их отца расслабиться и начать с нами беседу.