Бедный Павел. Часть 2

Хэшень был очень жаден, но и очень осторожен — сам засветиться в контрабанде он не мог. Поэтому Александр задумал ещё более рискованную аферу, в которой уже не только ему, но и всей Российской Империи предстояло пройти по лезвию. Нашей ставкой в этой игре могло стать полное прекращение торговли с Китаем, а то и война с Цин. Предсказать реакцию императора Цаньлуна на такое нарушение наших соглашений было сложно. Вот поэтому-то и требовалось моё согласие.

Риск был велик, с другой стороны, возможный выигрыш также был очень большим. Мы могли увеличить наши доходы от меховой торговли с Китаем примерно в десять раз. Причём сделать это в том числе за счёт наших соперников на этом рынке — Британской Ост-Индской компании. Это было заманчиво…

В целом, этот проект выводил в прибыль не только нашу меховую промышленность в целом, но и делал вполне окупаемой деятельность Шелихова в Америке. Давал возможность захватить китайский рынок пушнины полностью. Так что, я был практически вынужден согласовать план Губкина-Строганова, но с уточнением — контрабанду провозить под видом англичан, все действия представить как личную инициативу послушника Иркутского Вознесенского монастыря Александра… Ох…

В Европе же план Мехового отделения был нацелен на захват розничного рынка, и только впоследствии на продажи. Здесь я мог помочь как в силу своего богатого опыта прошлой жизни, так и пересечения планов Севастьяна с моими.

⁂ ⁂ ⁂

— Дорого́й тесть, Константин Николаевич! Присаживайтесь! — я встречал Маврокордата в кабинете, где уже был накрыто небольшое угощение. Он прибыл ко мне.

— Ваше Высочество! — отец Маши не отказался от бокала вина́ и лёгких закусок — это был знак особого внимания к старому дипломату, и он это прекрасно понимал, — Мы с Вами долго обсуждали сложившуюся сложную ситуацию в Европе. Наши отношения с Великобританией оставляют желать лучшего.

— Да они и изначально не могли быть основанием нашей политики, Константин Николаевич! Англичане никогда не стали бы нам активно помогать в европейской войне. Это для них слишком. Они готовы помочь на море, предоставить базы, но воевать за нас точно не станут. Хотя, что я Вам-то об этом говорю… — улыбнулся я.

— Конечно, Павел Петрович! Но всё-таки их поддержка наших интересов могла остановить многих в Европе. Однако я считаю переломным моментом в наших отношениях отнюдь не заговор Дашковой, и даже не наш отказ на письмо короля Георга — англичане напряглись ещё после нашей победы над турками. Слишком быстро мы победили и чересчур большие территории приобрели. А главное — мы действительно начали становиться соперниками Англии в Средиземноморской торговле.

— М-да, а учитывая их внимание к торговле с Китаем, то вскоре мы ещё больше разойдёмся — объективные интересы заставят…

— Безусловно! Также наша дружба с Пруссией имеет под собой два основания — взаимная нелюбовь к Австрии, а также Ваши и Екатерины Алексеевны личные отношения с Фридрихом II. По моему глубокому убеждению, эти основания слишком зыбки. Пруссия становится сильнее, а Священная Римская Империя слабеет. Притом мы не сможем приветствовать победу Пруссии над Австрией — нам равно неприятно будет подпадение Германии под власть любого из их скипетров. Нам-то как раз нужно сохранение status quo, пусть немцы воюют между собой, но победителя в этой битве быть не должно́. Личные отношения, поверьте старику, всегда заканчиваются тогда, когда они становятся невыгодны!

— Согласен, Константин Николаевич, но как же союзник Австрии в Европе — Франция? Именно против этого альянса мы и сближаемся с Пруссией.

— Я не вижу здесь опасности для нас, Ваше Высочество! Франция дружит с Австрией только против Пруссии. Французы считают цесарцев существенно менее опасными для своих интересов на Рейне, чем пруссаков, а австрийцы боятся Фридриха значительно более чем кого-либо. Против нас такой союз не сыграет — мы далеко от Франции, а, следовательно, для неё малоопасны.

Наше влияние на Средиземном море уже немного волнует Людовика, но пока не сильно. Ему ещё рано переключаться на нас — у него есть Англия, которая отняла французские колонии в Америке и Индии, и именно эта рана беспокоит его больше всего. Империя сейчас прикрывает его спину от Пруссии, да и всё — нет у них больше общих интересов.

— Так в чём тогда Вы видите проблему?

— Исключительно в союзе Пруссии и Австрии против нас. Фридрих бредит Королевской Пруссией и Данцигом, а мы раз за разом лишаем его столь желанного приза! Мария-Терезия не могла простить старому Фрицу Силезии, которую Пруссия отняла у неё в войне, и именно это всегда помогало нам вбивать клин между ними и не допускать подобного содружества. А вот молодой Иосиф уже не страдает от этой потери, он ищет новые земли, новую славу и вполне может договориться с пруссаками.