Бедный пес

А тем временем смущенные  Петуховы уже приняли не менее смущенного Хэма в свои объятья, провели на кухню, настрогали бутербродов, заварили свежего чая и принялись сбивчиво извиняться. Хэм в ответ тоже извинялся, глотая слова вместе с бутербродами. Мадам Петухова вспомнила, что Василий еще не ужинал, охнула и тут же наложила ему целую тарелку слегка остывших, но тем не менее очень вкусных голубцов в томате. Хэм взглянул на голубцы, сглотнул слюну и старательно отвел глаза в сторону от мадам Петуховой. Он напрасно это сделал, потому что взгляд его тут же уперся в настойчивый и непоколебимый взгляд мамы, в котором отражалась вся твердость дипломированных врачей-стоматологов. Заметивший это Василий уже ожидал града вопросов, но мама пока молчала. С иезуитской щедростью она приготовила вторую тарелку голубцов и поставила ее перед Хэмом, дождалась, пока он, сам не свой от тревоги, откусит чересчур большой кусок, и только после этого спросила:

– Скажи-ка, пожалуйста, а к чему и почему были все эти твои грустные глаза последние два месяца.

Хэм поперхнулся. На его месте Василий бы, наверное, принялся отнекиваться и густо краснеть. Но Хэм был уже взрослым мужчиной, и умел владеть собой. Видимо, поэтому он немедленно запихал себе в рот остаток голубца, закусил хлебом, все тщательно пережевал, проглотил, а потом сказал:

– Ну да, я влюбился.

– В кого? – хором спросили Василий, мама и мадам Петухова.

– В Дашу, внучку Марьи Михайловны,  – сознался Хэм.

– А она знает?

– Откуда? Я ей не говорил. Да я вообще с ней почти не разговаривал. Так – «здрасьте», «до свиданья».

– Это ничего не значит, – резюмировала мама. – Мы, женщины, такое чувствуем сердцем.

– Только вы ей ничего не говорите, – перепугался Хэм, – сами понимаете, ничего у нас не выйдет. Как девушка может встречаться с мужчиной, который двадцать восемь дней в месяц – собака?

Да, трудное дело. Василий вздохнул. Но с другой стороны, разве не было в истории примеров, когда жены ждали рыцарей из походов годами и даже десятилетиями? А тут всего четыре недели подождать. И мальчик решил про себя рассказать все Даше и посмотреть на ее реакцию.

Трудное дело

Казалось бы, Василий Петухов крепко понимал, что такое трудное дело. Трудное дело – это читать перед всем классом какое-нибудь зубодробительное стихотворение на счет того, что «пчела за данью полевой летит из кельи восковой». Трудное дело – бежать эстафету наперегонки с командой а-шек, когда огненный шар подкатывает к самому горлу и глаза заливает потом. Трудное дело – стоять перед мамой и мямлить что-то, когда получил по контрольной тройку. Но, оказывается, рассказать Дашке про любовь Хэма – дело наитруднейшее. Василий еще никогда никому не признавался в любви, кроме родственников. А тут вдруг с бухты-барахты сказать улыбчивой Дашке, что твой дальний родственник из Конотопа от нее без ума. Поэтому Василий готовился долго и основательно. Он старательно записал все в тетрадку, несколько раз прорепетировал все перед зеркалом, пока не подозревавший о предательстве пес-Хэм вился у его ног и подставлял под руку лохматую башку и спину, и, наконец, мальчик решил, что готов.

Дашка нередко по вечерам забегала к Марье Михайловне и приносила с собой пирожки, яблоки или колбасу. С чего она взяла, что вредная старуха недоедает, было абсолютно непонятно Василию. Но частые дашины посещения были весьма на руку мальчику. Оставалось только дождаться во дворе ее появления.

Зима в этом году вышла дружная и снежная. Хэм весело прыгал и купался в сугробах, а Василий напряженно вглядывался во входную арку, изредка бросая псу палку. Наконец показалась Дашка. Как всегда быстрая, ловкая, аккуратная в своем малиновом пуховике с сумкой-лапшой через плечо. Василий оглянулся на мадам Петухову. Та безмятежно следила за кувырками Хэма. Мальчик вздохнул и пошел навстречу девушке.

– Добрый вечер, – от волнения голос сел и казался грубым. – Я Василий Петухов.

– Я тебя знаю. – отвечала Даша, – ты тут гуляешь со смешным рыжим псом.

– Да, – Василий чувствовал, что уши и щеки горят, как после долгой игры в снежки. – А еще с родственником мамы из Конотопа.

– А, это такой красивый мужчина с бородкой? Он  что, художник? – оказывается, Дашка обращала внимание на Хэма.

– Немного, – улонился от ответа Василий и сразу бухнул: – Ну, в общем, это… В общем, он Вас любит.

Дашка серьезно поглядела на мальчика:

– Ты так не шути.

– Правда, любит! Только он очень стеснительный, и думает, что у вас ничего не получится.

– Потому что он из Конотопа?

– Ну да. Он – там, Вы – здесь. Он только на три дня в месяц приезжать может. Но он Вас очень сильно любит, правда, правда! – уши горели все нестерпимей.

– Если любит, пусть скажет сам. Или хотя бы смс-ку напишет. – Дашка достала блокнот и черкнула что-то на листочке маленьким икеевским карандашом. – Вот мой номер. – и побежала себе дальше.

Такой удачи Василий никак не ожидал. Но одновременно он понял очень важную вещь: у Хэма не было мобильника. Перед мальчиком встала новая задача.

Еще одно трудное дело