Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

За всю эту неделю мне пришлось пересмотреть миллион различных фотографий - те, которые не имели ценности и те, которые были частью моей прошлой жизни, и выслушать сотню историй, о детстве, о друзьях, учебе.

Их было много. Все эти фотографии и истории вызывали бурю эмоций где-то внутри меня.

Но ни одного воспоминания. Словно это не имело значение на данный момент.

Память отказывалась вновь становиться частью меня.

Я пыталась сконцентрироваться на чем-то. Например, на дне, когда впала в кому, на ближайшем Рождестве или на своем дне рожденье. На чем угодно.

Но это не приносило мне ничего, кроме головной боли. Да здравствуют обезболивающие таблетки!

Дни сменяли друг друга с очередью людей, что стояли позади меня. Каждый из них был частью огромной семьи. Они смеялись, перебивая друг другу, и я кивала и улыбалась в ответ до тех пор, пока за ними не закрывалась дверь, которая отделяла их радужный мир от мира моего – темного и пустого. Неделя закончилась и оставила меня на попечение реального мира.

Робин со слезами на глазах собрала мои вещи и проводила к выходу, чтобы отвезти домой, где меня ожидала моя семья и ядовитый на слова демон Ксемериус.

- Прости, дорогая, королевская гвардия отказалась сопровождать тебя домой, согласились лишь твоя мать, двое школьников-оболтусов, да эта тощая старая перечница, возомнившая себя королевой Британии, – я улыбнулась ему, потому что больше всех рада была именно Ксемериусу. – Кстати, твоя мать только что невероятно красиво отбрила твою противную тетку и ее рыжую копию-дочь. Этих двух дамочек давно пора вернуть в террариум. Зоопарк теряет прибыль.

Мне хотелось спросить его, что за тетя и дочь, но не смела и рта открыть в присутствии посторонних. Поэтому лишь, как ненормальная улыбалась ему, на что успела отвесить свое замечание леди Арист:а «Гвендолин, хватит, улыбаться, а то ощущение, что нам солгали по поводу твоего психически адекватного состояния».

Я отвернулась к окну и погрузилась в Лондон за окном: город, незнакомый мне город, путаница улиц и переулков, кафе и жилых домов, магазинов и школ, проносился в отражении окон такси, я словно теряла часть серости, что преследовала меня в больничной палате. Где-то тут и там были места, которые я любила и знала.

Вопреки всем ожиданиям, когда мы приехали, дом показался мне знакомым. Я прекрасно могла вспомнить, где находилась водосточная труба, сколько было окон, где и чья находилась комната. Это получилось чисто автоматически, не вызывая каких-то определенных воспоминаний. Обычная информация, словно я была арендатором, которому уже показывали этот дом для продажи.

Эти ступеньки – я поднималась по ним сотню раз, вбегала, шла медленно, открывая дверь или влетая в уже раскрытую, впускающую меня в дом, который, однако, стал пустотой.

Внутри меня уже ждали. Эту самую дверь открыл дворецкий, представившийся мистером Бернхардом. В голове сразу же возникла картинка – приятный на вид мужчина, впускает меня в другой дом, совершенно не по стилю этого времени. Но воспоминание тут же гаснет, словно налетев на стену.

***

Скучно. Наступил первый день февраля. Ксемериус, обозвав меня унылой курицей на насесте, удалился «на охоту», а я пыталась заучить параграф из учебника – меня перевели на домашнее обучение, на некоторое время, «пока я не восстановлюсь». В гостиной было тихо. Настолько тихо, что, когда он появился из-за двери, я чуть не вскрикнула от удивления, не понимая, откуда он здесь. Все такой же прекрасный, как и неделю назад. Только теперь пропали синяки под глазами, а маленькие раны не оставили ни следа, теперь он выглядел так, словно только что упал с небес, прямо из рая, чтобы чествовать величие жизни.

- Пожалуй, я пойду, приготовлю чай, - улыбнувшись, мама развернулась и, утащив попутно и мистера Бернхарда, вышла из комнаты, оставляя меня наедине со своей собственной неуклюжестью и неуверенностью. Казалось, прошла минута. А может быть вечность. Он все еще смотрел на меня так, словно я была экспонатом в музее, который, однако, умеет разговаривать и, плюс ко всему, еще должен был инструкцию прочитать о том, как нужно обращаться с такими «беспамятными», как я. Но, в отличие от того, как на меня смотрели остальные люди, этот парень смущал меня и приковывал мой взгляд к полу.

- Ты был в тюрьме? – спросила я, вспоминая, как мучилась вопросом, почему его не было в больнице вместе с остальными.

- Что? – переспросил он, словно я разбудила его ото сна.

- Ты не приходил в больницу, вот я и подумала…

Отчего-то тут же захотелось заткнуться. Почему же я не могла совладать с сердцем, которое колотилось, как ненормальное? Почему меня вообще волновал этот вопрос, когда я видела этого человека всего лишь второй раз в жизни, которую помнила?

- Нет-нет, я был в Лондоне, - ответил он, кивая то ли мне, то ли самому себе.

Значит, я просто была не тем человеком, к которому стоило приходить. Горькое осознание свалилось на голову, отчего мне пришлось опустить ее, не выдерживая тяжести. Пол стал самой интересной частью дома на какую-то секунду.