Бегемот и муза

Ирина разложила фотографии на столе. Вышли все двадцать четыре кадра.

– Вот это Ницца, – со знанием дела проговорила Катя, разглядывая снимки, – это набережная, это отель «Савой». А это уже Рим – вот в конце, последние десять кадров. Смотри, как красиво! Собор Святого Петра, фонтан Треви, Испанская лестница… Я там везде была.

– Катька, немедленно прекрати рассматривать итальянские достопримечательности, мы сейчас не туризмом занимаемся! Эти снимки можно вообще отбросить, не стал бы Борис так из-за них беспокоиться, таких в любом альбоме полно.

Из оставшихся выбрали четыре фотографии, на которых были изображены какие-то люди. На снимках беседовали двое. Один – немолодой загорелый мужчина, волевое морщинистое лицо которого говорило о его умении выносить быстрые приговоры и еще намекало на то, что приговоры эти сразу же исполнялись. Вторым собеседником был тип помоложе, не такой загорелый, скорее даже бледный, рыхлый, нездоровый, с маленькими заплывшими глазками. На четвертой фотографии к этим двоим присоединился третий – длинноволосый юноша с лицом избалованного ребенка. Никто не позировал, наоборот, юноша заглядывал в приоткрытую дверь, а те двое обернулись к нему с грозными гримасами.

– Это Феликс, – не задумываясь, кивнула Ирина на юношу, – тот, что разбился на машине в Ницце.

– Точно? – недоверчиво спросила Катька.

Вместо ответа Ирина зашла в комнату дочери и принесла оттуда кипу молодежных журналов, которые она еще не успела выбросить после Наташкиного отъезда. Во втором по счету журнале им попалась большая статья о Феликсе. Когда статья писалась, поп-идол был еще жив, так что к материалу прилагалось море его фотографий.

– Точно, он, – протянула Катя, листая журнал. – Смотри, а вот и другой.

Действительно на одной фотографии в журнале мелькнул тот толстый рыхловатый тип, что беседовал на террасе «Савоя» с немолодым загорелым мужиком самого опасного вида. Под этой фотографией в журнале было опубликовано небольшое интервью с Василием Новиковым, администратором и устроителем гастролей эстрадного певца.

– Вот это кто. Этого типа зовут Василий Новиков, – обрадовалась Ирина. – Только что нам это дает? Ксения сделала эти фотографии с риском для жизни, и можно с уверенностью сказать, что только они из всей пленки представляют хоть какой-то интерес. Значит, именно их так жаждет заполучить твой Борис.

– Он вовсе не мой! – вспыхнула Катя.

– Зачем они ему нужны? – Ирина не обратила внимания на Катину реплику. – Если бы на снимках был он сам, можно было бы предположить, что он боится. Но поскольку там совершенно посторонние люди, мысль у меня только одна: он хочет заполучить эти фотографии, чтобы шантажировать кого-то из этих двоих.

– В то, что он шантажист, я поверю охотно, – сказала Катя, – уж больно противный оказался тип. Но вот что такого нехорошего делают эти двое, что они должны бояться этих фотографий? Чем здесь можно шантажировать?

– Хороший вопрос, – согласилась Ирина. – Думаю, эти снимки опасны сами по себе. То есть никто не должен знать, что эти двое встречались и разговаривали, понимаешь?

– Ирка, твои рассуждения притянуты за уши! Это же не детективный роман!

– А ты можешь предложить какую-то другую версию? Нет? Тогда молчи! – рассердилась Ирина. – И не сбивай меня с мысли! Думаю, шантажировать Борис собирается вот этого, Василия Новикова, потому что второй производит впечатление человека, которого шантажировать весьма чревато, то есть просто невозможно. Он никого не боится. А этот Новиков – скользкий тип, наверняка трусливый.

– Пожалуй, – согласилась Катя. – Только что нам делать дальше? Искать этого Василия и отдавать ему снимки? Он-то, конечно, скажет спасибо, но как это поможет спасти Жанку?

– Что ты все время меня сбиваешь? – Ирина рассердилась окончательно. – Сидишь тут, наводишь критику и не даешь подумать.

– И пожалуйста! – немедленно обиделась Катя. – Ты просто ничего не можешь придумать, поэтому и злишься.

С этими словами она ушла в комнату и демонстративно включила телевизор. Пощелкав каналами, Катерина остановилась на новостях. Ирина же заткнула уши и даже закрыла глаза. Какая-то мысль бродила в голове, но она никак не могла ее поймать. Еще немного, и она начнет паниковать: Жанку нужно спасти во что бы то ни стало, а при таком раскладе, как сейчас, это просто невозможно. Даже если они честно отдадут снимки и пленку тому коварному типу, где гарантия, что он отпустит Жанну? Да, Ирина может потребовать и организовать обмен, но, даже если все закончится хорошо, они никогда уже не смогут спать спокойно, потому что в таком опасном деле не оставляют свидетелей.

– Ирка! – Катин голос пробился как сквозь вату. – Ирка!

Наконец Ирина сообразила, что затыкает собственные уши, и рванулась в комнату.

Катерина молча показывала на экран телевизора. Там пробегали кадры той самой полянки, на которой они ночью в живописном беспорядке оставили четыре трупа.