Беглец (СИ)

========== I Сan’t Decide ==========

Иногда трудно поверить,

на что идут люди ради искусства

Генри Морган «Вечность»

Факты, даже нанизанные на нить, всё равно были беспорядочными.

События не проистекали. Факты оставались отдельными

и совершенно случайными, эпизодическими, разрозненными,

без каких бы то ни было стыков, события происходили

без малейшей опоры на предыдущие события…

Тим О’Брайен «Вслед за Каччато»

Caaaan you feel a little love?

Дэйв Гаан «Depeche Mode»

***

— Клэнси.

Оборачиваюсь и успеваю заметить летящее навстречу безумие. Поняв, что сюрприз не удастся, оно ускоряется, и я едва не оседаю на пол, когда эта торпеда наконец достигает цели и сжимает в тисках объятий. Удивительно, откуда в таком тщедушном теле столько силы и нерастраченной энергии. А ведь он едва достает мне до плеча. По крайней мере, для того, чтобы коснуться губ, привстает на цыпочках.

Оливер Клэнси. Отпрыск богатого семейства и, по совместительству, профессиональный игрок в футбол. Самый многообещающий вингер Премьер-лиги и, по совместительству, мой горе-бойфренд. Ему восемнадцать, мне — двадцать два, он кумир всех малолеток этого континента, я — надеюсь стать кумиром аудитории посерьёзней. Он никогда не учился, я — никогда учиться не прекращал. Он нюхает всё, что нюхается, я — берегу репутацию смолоду. Можно продолжать бесконечно. Опуская подробности, не уверен, чем он заслужил сомнительную «радость» в моём лице.

— Ты меня придушишь. — Он понимает намёк и отстраняется, не переставая сиять, будто ребёнок, дождавшийся рождественского утра. До Рождества еще полгода, и сильно сомневаюсь, что хотя бы издалека похож на Санту; хотя, судя по характерному флёру, свою рождественскую дозу он уже выпил. Впрочем, его радостный индейский клич вырывает меня из задумчивости.

— Майки! — Он ещё раз впечатывается в мою многострадальную грудь. Умоляю небо, чтобы от такого напора не остались синяки. А ведь обязательно останутся — проверено этим чудищем. Многократно. — Ты приехал, плохой мальчишка, — Клэнси привстаёт и целует… конечно, мой нос. Держу пари, на нас пялится весь бар. Кажется, у моего юного друга новый фетиш. До этого его занимали мои уши. Хмурюсь. Набрался опыта за время моего отсутствия? — Как Франция? Надеюсь, родня тебя не утомила? — Он утыкается в ткань футболки и бормочет что-то про Монако и Джейми Мэнсфилда, когда я, уже зная наперёд, отодвигаю его от себя и, подцепив подбородок пальцем, пристально вглядываюсь в блестящие, подозрительно блестящие глаза.

— Твои глазные капли никуда не годятся, — говорю я, стараясь унять вспыхнувший гнев. Мне нужна пара секунд, ему — для ответа, — куда больше.

— Я не… — выдавливает он после паузы и рассеянно моргает. Похоже, начинает приходить в себя.

— Бог мой, ради приличий, изобрази раскаяние! — вспыхиваю и тут же оттаскиваю в сторону от любопытных ушей. — Здесь куча народа. Спешу заметить: не все они твои друзья. Хочешь, чтобы о твоих выходках пронюхали газетчики? — Я устал из раза в раз втолковывать одни и те же вещи.

— Тебя не было! — в его голосе — вся горечь детской обиды. — Так долго. Мне было скучно. Я больше не буду.

Фыркаю, чтобы не захохотать в голос.

Честно — просто не знаю, как на него злиться. Осматриваюсь, подмечая знакомых, и киваю только что вошедшей Кэндис. Она улыбается, делая знак рукой, но Олли тянет за футболку, и я, всё ещё вполоборота к девушке, рассеянно развожу руками, следуя за обдолбанным любовником.

Толпящиеся у стойки встречают звоном бокалов и нетрезвыми рукопожатиями.

Уже у бара, потягивая мерзкий, но убийственный по составу коктейль, я замечаю то, чего замечать не должен. Лучше бы мне ослепнуть или раз в жизни не поверить собственным глазам — оба пункта невозможны, но я не теряю надежды и, отвернувшись, забываю поменяться в лице. В самый первый момент я, кажется, даже не реагирую. Поворот головы туда — поворот головы обратно. В эту свою черту — единственную, возможно, — я влюблен с детства. Вот так я себя вышколил. Боюсь, ворвись сюда наркополиция или, может, стадо слонов, — я все так же продолжу пить голубое нечто, шепнув Олли проваливать куда-нибудь в Манчестер.

Скажу — и снова приложусь к стакану.

Но моей заторможенной реакции хватает на то, чтобы спросить себя: «Какого чёрта здесь делает Фрэнсис?» Фрэнсис Мерсер со своим убогим бойфрендом. Со своим трижды-четырежды-шесть-раз-экс-бойфрендом. С этим ничтожеством, которое пьет из него все соки, с этим придурком, которого я…

— Уоллис предлагает отдохнуть у него на Уайте. Вау, Джеймс, друг, я смотрю, ты загорелся идеей, чувак? — Олли, кажется, поймал одно из своих бесшабашных настроений и сейчас собрал вокруг нас едва ли не половину присутствующих в зале. — Майк, ты как? Согласен? — осторожно спрашивает он. Видимо, моя реакция, точнее, её отсутствие, внушает сомнения, и он резко переводит тему. — Кстати, помните то местечко на Кингс-Роуд…

Слава Богу, можно не вслушиваться — всегда есть возможность сослаться на слишком громкую музыку.

Прошу бармена повторить.

И ещё раз.

И ещё.