Беглец (СИ)

— Слушайте, я ж видел этого парня! Это ж внук герцога Девоншира, — доносится до меня и остается только молиться, чтобы скорая приехала быстрее, чем начнут щелкать фотоаппараты, и взволнованный шёпот «точно, глядите», теперь каждый остановится, чтобы поглазеть. Прошло минут пять или пятнадцать, пока я наблюдаю только за тем, дрожат ли его ресницы, леденея каждый раз, когда кажется, что нет.

— Расходитесь! А ну, живо! Не на что смотреть! — командный рык прорывается до моих ушей, выбивая меня из оцепенения. — Выметайтесь, если не хотите, чтобы вас всех затаскали по судам, — находчиво предупреждают толпу, и, недовольно гудя, некоторые действительно уходят по своим делам, тем более что вдалеке раздаются полицейские сирены.

Поднимаю голову, чтобы… просто ухватившись за возможность больше не смотреть на мертвеца, которому осталось несколько минут, которого я не знаю, но чьё перекошенное белое лицо было лицом моего друга.

И вижу Лестрейда, потому что сразу узнал его голос, и это даёт зацепиться, пока приехавшие парамедики не оттесняют в сторону, пытаясь укутать и отпоить какой-то дрянью для шоковых пострадавших, несмотря на мои отчаянные протесты. Он как щипок во сне: после того, как спадает оцепенение, я заново чувствую движение воздуха на коже и твердость асфальта под ногами.

— Отдайте его мне, — говорит Лестрейд, принимая бутылку от вздохнувшего с облегчением медика, предупредившего, чтобы я не вздумал сбежать. — Выпей. Да пей же, черт возьми, — напоследок смачно выругавшись, он всё-таки вливает эту заразу мне в рот и делает глоток сам.

— Что ты здесь делаешь? — спросить со злостью не получается из-за стучащих от холода зубов. Уже успело стемнеть, замечаю я и оглядываюсь по сторонам, на полицейских, на белую заградительную ленту, на машины, что разворачиваются, не доезжая до этого места.

— Первое — успокойся. Он жив. Его давно увезли.

— Что ты здесь делаешь? — повторяю я, зачем-то пытаясь изобразить облегчение от его слов. Мне будет плохо, если я действительно почувствую. Нет, Майк, об этом мы подумаем позже.

— Жду момента, когда ты оттаешь и начнешь крушить всё вокруг, — как глупому объясняет он, снимая с себя куртку. — Академия в двух шагах, если ты не заметил. Хватит трястись. Да что ты высматриваешь?

Никак не могу понять, что не так, почему мигалок так много и зачем оцепили квартал.

— Они нашли труп. В отеле, — поняв моё недоумение, объясняет Грег.

Я тру лоб, пополняя копилку фактов ещё одним событием. Он смотрит в ответ, испытывая меня на прочность: не сошел ли я с ума, или, может, я хрустальный и сейчас разобьюсь вдребезги, и ему нужно быть готовым.

— Так. Так-так-так, — говорю я, вцепляясь в него, опешившего, клещами. — Мне нужно, чтобы ты делал всё в точности, как я говорю, хорошо? И не выспрашивал, что случилось, — предугадав его вопросы, добавляю я. Дожидаюсь, пока он с опаской, но кивает, и продолжаю: — Сейчас езжай ко мне домой и, если Тейлор там, запри дверь и дожидайтесь меня. Не открывай никому, кроме меня. Ты меня понял? Ни одной живой душе.

Грег выдыхает, не смотря на меня, но у меня нет времени проверять, насколько он напуган, я только вкладываю ключи в его негнущиеся пальцы и сжимаю их в надежде подбодрить. Себя.

— А если Тейлор там нет?

— Тогда дожидайся меня там, — быстро договариваю я, видя, что к нам направляется медик. К моему удивлению, он подходит вплотную, бегло проверяя мою реакцию на свет фонарика. «Дружеская услуга с того берега», — сквозь зубы бросает он, а через миг после его ухода я чувствую, что карман наброшенной мне на плечи куртки тянет что-то тяжелое, что на ощупь оказывается пистолетом Джима. Я понимаю, что не подумал забрать его вальтер до приезда скорой.

— Вот, возьми, — говорю я, возвращая куртку Грегу, надеясь, что выгляжу достаточно уверенным, чтобы избежать лишних вопросов, или что он любит меня достаточно, чтобы наплевать на обратное, потому что я — я себя ненавижу.

***

У дверей реанимационного отделения до меня доносятся обрывки спора. Мужчина в костюме наседает на докторшу, которая, по-видимому, не желает пускать в палату. Подойдя ближе, я, к своему полному недоумению, узнаю обоих и матерюсь сквозь зубы. Докторша — не кто иная, как мать Грега, — смотрит на меня так же удивленно. Костюмированный герой влажных снов, похожий скорее на восковой манекен, чем на живого человека — один из чистильщиков МИ5, заметающих следы перед гражданскими. Я узнаю его по совершенно неприметной блевотно-скучной физиономии, которую невозможно описать. Он здесь, чтобы забрать Джима в госпиталь. Или забрать то, что от него осталось.

— Вы не можете его забрать, — сходу говорю я, задержав на нём долгий выразительный взгляд. — Выметайтесь отсюда.

— Нас предупредили, что вы придёте. У меня приказ…

— Да говорят вам, он не транспортабелен, болван! — как видно, не в первый и не во второй раз повторяет женщина.

Он собирается ответить, но я беру его за локоть, отводя в сторону.