Беглянка

– А у нас всё есть, – с дружелюбной улыбкой, уже набившей мне оскомину, откликнулась она. – Всё необходимое мы создаём сами: выращиваем, собираем, готовим, производим. Включая ткани, одежду и обувь.

Что не стало для меня откровением. С данной стороной проживания в монастыре я уже успела познакомиться. Меня ещё в первый день пребывания попросили нарядиться пугалом. А потом, чтобы я не ела паёк даром, приставили к местной швее – штопать прохудившиеся балахоны и учиться творить… Если это вообще можно было так назвать.

– Поэтому нам незачем куда-то летать, – откусив кусочек хлеба, продолжила Нарая. – Единственное исключение – когда кто-то изъявляет желание вступить в наши ряды. Но и тогда необходимости обращаться за помощью нет – друзья всегда с удовольствием доставят новенькую в монастырь. Совсем как тебя, – улыбнулась женщина.

В ответ я обречённо закатила глаза, на все лады костеря хитрюгу Арена.

Не обманул, нет. И не предал. Всего лишь недоговорил. Но как! Он настолько мастерски обвёл меня вокруг пальца, что мне даже сказать ему было нечего… Впрочем, на фоне ухищрений умудрённой опытом настоятельницы манипуляции ночного мотылька не стоили и выеденного яйца.

Увы, в деле деликатного промывания мозгов Нарае не было равных. Если бы я вовремя не догадалась прекратить споры – уже через пару дней согласилась бы принять постриг. А так, вспомнив все невольничьи навыки, сначала перестала реагировать на провокации, а потом и вовсе замолчала. Насовсем. И монахини, немного побившись в возведённую мной стену отчуждения, всё-таки отказались от попыток наставить меня на истинный путь. Словно и правда уважали чужие желания… Вот только в действительности им было просто некуда торопиться!

Время ломает медленнее, зато надёжнее… Однако, как ни странно, боли от осознания всей глубины той пропасти, в которую я прыгнула, не было. По крайней мере, в общепринятом понимании. Ни физической, ни моральной. Как и обиды на Арена.

Почему-то мне совершенно не хотелось ему мстить. А вот колонию я бы взорвала с удовольствием. Вместе со всеми монахинями. Или сломала бы что-нибудь. Что угодно – лишь бы выплеснуть переполняющие меня эмоции! Но, к сожалению, я не имела на это права. Мне даже покричать было нельзя. И поплакать. Потому что первый шаг к поражению – это признание. Конец борьбы… А я не собиралась опускать руки!

Из любой ситуации можно найти выход! Главное – не сдаваться!

– Хорошо, – отставив истерику на тему своей излишней доверчивости некоторым ночным мотылькам, сказала я. – Как часто они прилетают?

– По-разному, – Нарая неопределённо повела плечами, элегантно проглотив очередную ложку бурой каши. – Порой каждые две недели заглядывают, а иногда годами не появляются. Как пойдёт.

И во рту окончательно пересохло.

Похоже, я не просто рисковала застрять на этой шарковой планете. Судя по всему, мне предстояло родить тут сына, а то и вовсе воспитать из него мужчину, если в ближайшем будущем не подвернётся спасительная возможность смотаться!

Кошмарные перспективы. Перед глазами будто наяву пронеслись картинки далёкого будущего, на которых молодой Лауль с моими чертами лица охмурял престарелых монахинь… Брр!

Зажмурившись, я отогнала пугающее видение и залпом выпила стакан воды.

А ведь ещё существовали бюрократические проволочки! Оформить документы на ребёнка, родившегося неизвестно где и непонятно от кого та ещё эпопея… Однако здесь на помощь мог прийти генетический тест, который бы чётко установил наше родство. А остальное – мелочи, недостойные внимания… И всё же они огорчали.

– А можно с кем-нибудь связаться? – хмуро посмотрела на собеседницу. – Попросить сделать небольшой крюк и забрать меня?

– У нас нет контактов с внешним миром. Они нам не нужны.

На другой ответ я и не рассчитывала.

– Даже с бабочками или мотыльками? – осведомилась вяло.

– Даже.

Ну, разумеется. Вот что значит «абсолютно» автономная колония. Мир рухнет, а здесь об этом никто и не узнает. Человечество вымрет, а монастырь будет мирно существовать дальше… Словно консервированные креветки в жестяной банке. Я видела муляжи в музее и не могла не признать нашего сходства. Они ведь тоже прекрасно существовали и не нуждались в помощи извне… До тех пор, пока у них не заканчивался срок годности. И тогда всё моментально протухало… Совсем как мои мечты и надежды.

Ведь для всех я погибла, а на деле… Лучше бы и вправду умерла. Самой мучительной смертью из возможных.

– Не расстраивайся, – придвинулась ко мне молодая девушка-послушница. – Ты очень быстро забудешь о прошлом. Там, за пределами монастыря, нет ничего хорошего. Только боль, жестокость и страдания. А здесь тихо и спокойно. Как в раю.

Расстроенная, я механически кивнула и молча опустила взгляд в тарелку.

Покориться? Никогда! Но смириться со своей участью мне всё же пришлось.

***

Так прошло несколько месяцев. Я сидела у окна и шила. Руки работали сами по себе, позволяя мыслям гулять настолько далеко, насколько хватало моего могущества. Однако с каждым днём его становилось всё меньше…