Бегство из пламени огня

Для нас настоящим испытанием в этом смысле стали молодежные встречи, которые в Эдинбурге было принято устраивать по вечерам в пятницу. При таком «дефиците» адвентистов в Шотландии проведенные вместе субботние часы приобретали особую ценность. Церковные семьи договорились принимать у себя адвентистскую молодежь по пятницам в хмурые зимние месяцы. Мы установили очередь, кому и в какую пятницу принимать гостей. С самого начала мы договорились, что встречи будут заканчиваться в девять вечера каким–нибудь напитком. К тому времени наш ужин будет уже далеко позади, так что ничего страшного. «Отлично, — сказали наши шотландские собратья. — Каким–нибудь напитком». (Примечание: в крайне консервативных адвентистских кругах сок тоже неприемлем между приемами пищи, поскольку считается разжиженным «кусочком», то есть едой. А еда есть еда. Всегда.)

Я хорошо помню первый такой вечер в доме Галландов. Сестра Энн Галланд владела магазинчиком здорового питания, разместившимся впритык к адвентистской церкви в центре Эдинбурга. Когда мы закончили нашу вечернюю беседу, она пригласила нас в столовую «чего–нибудь попить». Да уж, так оно и было — «чего–нибудь попить», а вместе с «попить» фрукты, орехи, бутерброды, печенье, пирожные. Стол просто ломился от яств. Только представьте себе слезы на глазах у студентов, которые всю неделю вынуждены были питаться, чем придется.

Помнится, мы прекрасно провели время. Мы не стали лезть со своими замечаниями и портить всем настроение. Все ели; мы ограничились напитком.

Но в тот вечер, когда мы вернулись домой, я открыл Библию на 14–й главе Послания к Римлянам и начал титаническую борьбу с самим собой, с моей Библией и с Богом. В этой борьбе не последнюю роль играла и Елена Уайт, поскольку именно из–за нее возникла эта «проблема». Не столь впечатлительные люди, как я, будут слушать все это и удивляться — из–за чего шум? Но дослушайте меня до конца, и вы поймете, о чем я пишу и зачем.

Ниже приведены ключевые тексты из 14–й главы Послания к Римлянам, которые не давали мне покоя: «Не станем же более судить друг друга, а лучше судите о том, как бы не подавать брату случая к преткновению или соблазну… Если же за пищу огорчается брат твой, то ты уже не по любви поступаешь. Не губи твоею пищею того, за кого Христос умер… Ибо Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе… Ради пищи не разрушай дела Божия».

Итак, в 14–й главе Послания к Римлянам Павел говорит не о закусках между едой, но о церемониальном различении чистой и нечистой пищи. Здоровье здесь непричем; Павел нигде не призывает нас к здоровому питанию, чтобы «жить дольше и счастливее». В Послании к Римлянам он ведет речь о разногласиях среди иудеев по поводу чистой и нечистой пищи. В 8–й и 10–й главах Первогого послания к Коринфянам он применяет те же принципы по отношению к разногласиям между иудеями и язычниками по поводу пищи, принесенной в жертву идолам. И все же в обоих случаях он опирается на принцип, согласно которому люди важнее пищи! Вот почему я не мог не обратиться к Рим. 14, когда передо мной встал вопрос о еде между приемами пищи.

Я стал поднимать этот вопрос в разговорах с Аланом Ходжесом, ныне секретарем пасторской ассоциации Британского униона, а в те времена молодым помощником пастора по работе с молодежью. Я не раздувал щеки и не давил, но старался быть честным и объективным. Молодежные вечера шли своим чередом. Другие ели, а я только пил. Однако спустя несколько недель наши разговоры с Аланом стали достоянием всех, кто собирался по пятницам, что стало сказываться на атмосфере этих встреч, причем не в лучшую сторону. Наши хозяйки по–прежнему от души нас угощали, но люди стали меньше есть — ровно столько, чтобы никого не обидеть. Радости у всех поубавилось. С обильным угощеньем куда как веселее. И от былого радостного возбуждения, характерного для таких встреч, мало что осталось.

Я все это прекрасно видел, но не знал, что с этим можно поделать, — тогда еще не знал. Мне не давали покоя строки из 14–й главы Послания к Римлянам. Адвентисты из эдинбургской церкви были к нам великодушны. Никто не выговаривал нам за излишнюю строгость. Мы редко затрагивали в разговорах эту «проблему», да и то лишь вскользь. Но я продолжал упорно бороться с собой, с Библией и с Богом — и, конечно, с Еленой Уайт.

Поворотным моментом в этой борьбе стала одна из пятничных встреч в доме у сестры Лин, новообращенной адвентистки, владевшей небольшим пансионом в Эдинбурге. Она от всего сердца приготовила для нас целый поднос вкусных сэндвичей. Но в тот вечер никто не давал волю своему аппетиту: «поклевали» едва–едва, а в основном все осталось нетронутым. Я как сейчас помню ее оторопелый взгляд и нотку обиды в голосе, когда она произнесла: «Почему–то никто не хочет есть сегодня…» Эти слова были для меня как нож в сердце. Это драгоценная дочь Божья открыла для нас свой дом, свое сердце, а мы воротим носы. Мне вдруг пришло в голову, что мы можем причинить непоправимый вред этой душе, за которую умер Христос.