Бегство из пламени огня

Пока Иисус ходил по земле, будучи Богом во плоти, Он никого не убил, ни разу никого не ударил. Когда возгорелся Его гнев на жадность и лицемерие, увиденные Им во дворе храма, этот гнев Его был так прекрасен, что к Нему устремились дети, слепцы и калеки[179]. Хотелось бы и мне научиться так гневаться.

Но, возможно, самые сильные и самые глубокие слова были произнесены Иисусом вслух всем ученикам, когда двое из них, Иаков и Иоанн, подошли к Нему вместе с матерью своей и по доброму ветхозаветному обыкновению попросили Его о высших должностях в новом царстве. Ответ Иисуса заслуживает того, чтобы выделить его особо:

Вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих

(Мф. 20:25–28).

Сила этих слов сосредоточена прежде всего в последнем предложении. Ибо если мы спросим: «Кто это — Сын Человеческий?», то должны будем ответить: «Иисус». А кто был Иисус? Бог в человеческой плоти. Таким образом, когда Бог пришел явить Себя нам, показать нам, каков Он есть на самом деле, Он не стал требовать от нас поклонения или служения Себе. Он Сам пришел послужить. И миссия Его во всей ее полноте становится понятной для нас, только когда мы видим, что Его жизнь неразрывно связана с Его вестью — связана настолько, что Он готов умереть за нас на Голгофском кресте.

Грубо говоря, на Синай Бог сошел, чтобы поражать. А на Голгофу Бог взошел, чтобы умереть Самому. Не просто умереть, но ожить вновь, чтобы мы тоже могли пройти по стопам Учителя, прожить жизнь в любви и в надежде на то, что однажды Он вернется, как и обещал, и возродит мир в его первозданной красоте и мы будем жить рядом с Ним и со всеми Его детьми на протяжении всей вечности.

Все это Он совершил ради того, чтобы показать нам, что люди — это самая значимая часть Божьего творения, что они важнее правил и установлений, которые служат для того, чтобы помочь нам и научить нас правильно относиться к ближним. А посему Новый Завет учит нас прецедентному подходу, но такому подходу, который зиждется на Божьей любви и на неизменных принципах Его закона.

Когда человек живет в условиях деспотизма, ему бывает очень трудно выработать личную систему ценностей, потому что над ним слишком довлеет иерархия из людей и авторитетов. И если в этой иерархии все разложено по полочкам, то ему не нужно думать, а только подчиняться. Иисус пришел научить нас, что высшая форма послушания — это любовь. В чем она состоит? В размышлениях обо всем, что совершил Бог на протяжении многих тысяч лет и в молитвах о том, чтобы Его Дух руководил нами, когда мы применяем это знание на практике по отношению к людям, с которыми вступаем в соприкосновение. В совершенном мире это будет происходить естественным образом, нам даже не придется себя как–то контролировать. Таково обетование, о котором было известно еще в ветхозаветные времена: «И уже не будут учить друг друга, брат брата и говорить: „познайте Господа", — писал Иеремия, — ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь»[180].

«Прецедентно–ориентированный» подход в Новом Завете: поклонение Богу через служение людям

Когда мы перечисляли выше основные черты ветхозаветного понимания «авторитета», третьим пунктом у нас было «жестокое богопоклонение». Я решил нарушить выстроенный мною же порядок и в связи с сугубой важностью его новозаветного аналога посвятить ему в этой главе целый раздел. Трансформация представлений об авторитете в Новом Завете приобретает особую значимость, когда речь заходит о богопоклонении. Я хочу, чтобы вы это хорошо понимали.

В современном мире «консерваторы», как правило, делают акцент на своей ответственности перед Богом — в качестве крайнего проявления подобного рода устремлений можно привести ужасный «акт богопоклонения», совершенный 11 сентября 2001 года во имя Бога и погубивший около трех тысяч ни в чем не повинных людей. Бог — все; люди — ничто.