Бегство из пламени огня

Бог не любит непослушных детей (i860):

«Господь любит тех деток, которые стараются поступать правильно, и Он пообещал, что они будут в Его Царстве. А вот дурных детей Бог не любит… Когда вам не хватает терпения или хочется закапризничать, помните, что Господь видит вас и Он не станет любить вас, если вы поступите плохо»[221].

Бог любит непослушных детей (1892):

«Не говорите своим детям, что Бог не любит их, когда они творят зло; говорите им, что Он так любит их, что Его нежный Дух скорбит, когда Он видит их проступки»[222].

Кому–то может показаться вполне уместным объяснить это «противоречие» тем, что первая цитата взята из письма Елены Уайт к собственным детям и потому не несет в себе такой же «богодухновенной» заряженности, что и материал, изданный для более широкой аудитории. Однако такой же точно взгляд высказан ею и в «изданном» свидетельстве от 1856 года:

«Бог желает иметь народ, отделенный от мира и отличающийся от него. И как только у кого появляется желание следовать обычаям мира сего и этот брат или сестра не укрощает немедленно это желание, Бог в тот же момент перестает признавать таких людей Своими детьми»

(Свидетельства для Церкви,

т. 1, с. 137).

С этими цитатами о любви Божьей к Его непослушным детям связана одна интересная история из моей личной жизни. В 3–й главе я уже вкратце упоминал о моих юношеских попытках осилить Свидетельства для Церкви. Не думаю, что меня отвратили от этого чтения какие–то конкретные цитаты. Скорее, меня не устроил их общий тон. Я сильно сомневаюсь, что мне удалось добраться до 137–й страницы.

Но когда модель перехода от страха к любви заняла прочное место в моем сознании, я мог позволить себе спокойно относиться даже к самым ярким и колоритным цитатам. По крайней мере, мне не нужно было больше заключать в скобки какие–то трудные места как «небогодухновенные». Елена Уайт убедила меня, что «непогрешимы лишь Бог и небеса»[223] и что не все, что дается по вдохновению свыше, является прямым отражением Бога в Его абсолютной благости и чистоте.

В любом случае, я привел этот отрывок в статье под названием «От Синая до Голгофы», опубликованной в журнале Adventist Review в декабре 1982 года. Сразу после яркой цитаты об «обычаях мира сего» из Свидетельств для Церкви, т. 1, с. 137, я поместил в свою рукопись следующий комментарий:

Я размышлял о контрасте, который явно просматривается в детской песенке, недавно мною услышанной: «Иисус любит меня, когда я хороший, когда я поступаю правильно. Иисус любит меня и тогда, когда я плохой, хотя Ему и грустно от моего непослушания». Юная Елена Уайт не стала бы петь эту песенку, даже если б та пришлась ей по душе. Она была еще слишком близко к Синаю.

Хотя содержание статьи практически до последнего слова согласовано с редакторами, они в последнюю минуту сняли эту цитату, потому что один из сотрудников редакции посчитал, что я высказался неподобающе о Елене Уайт. Сейчас я вполне его понимаю — лучше, чем тогда. Если ты глубоко религиозный человек, то лучше держаться подальше от всякого рода «негатива», если у тебя нет концепции, которая может дать ему надлежащее объяснение. Наши взаимоотношения с Богом слишком дороги для нас, чтобы ставить их в опасную зависимость от тех или иных «проблемных мест».

Однако с этой цитатой у меня связаны и другие воспоминания, более яркие и живые по своему характеру. Однажды мне позвонила одна адвентистка, посещавшая мои публичные выступления осенью 1981 года, где я читал серию докладов, посвященных Синаю и Голгофе. Когда я зачитал приведенную выше цитату об «обычаях мира сего», у нее возник ко мне вопрос, а вернее замечание. Вот какой телефонный разговор у нас с ней состоялся: