Бегущий Орёл, дева-воин

На горе, далеко над лагерем, мы нашли на маленьких травянистых полянах, среди осиновых и сосновых рощ, много клубней, и я начал выкапывать их, обрывать верхушки листьев и складывать в мешки. Мы частично наполнили мешки на одной небольшой поляне и пошли дальше через лес в поисках другой. Вскоре мы подошли к одной из них, имевшей пару сотен шагов в длину и примерно столько же в ширину. На её верхнем конце возвышался каменный утес, а у подножия громоздились один на другом большие обломки скал – некоторые из них были размером с дом белого человека.

Там, где мы вошли на поляну, земля была влажной и рыхлой, и мы легко раскапывали её, выкапывая клубни намного более крупные чем те, что мы собрали внизу. Наши мешки были почти наполнены, и мы расположились отдохнуть в тени деревьев, окаймлявших левую часть поляны, когда услышали очень странный, жалобный крик, доносившийся, по-видимому, из-за длинной и высокой груды валунов у подножия утеса.

– Что это было? Откуда этот крик? – спросила меня Отаки так тихо, что я едва расслышал её.

– Я не знаю, – ответил я. – Я никогда не слышал такого крика, но, судя по тому, что я слышал от наших охотников, я думаю, что это был крик рыси.

Как раз в этот момент мы снова услышали крик, низкий, протяжный, приглушенный, как будто тот, кто его издал, находился в пещере или где-то под землёй. И на этот раз мы определили его местонахождение; без сомнения, какое бы животное ни издавало этот крик, оно находилось где-то в левом конце груды валунов, прямо над нами.

– Это не сильный крик. Это похоже на крик, какой издала бы рысь, – сказал я.

– Да, это, должно быть, рысь. Пойдём. Давай поднимемся и попытаемся найти и убить её, – предложила Отаки.

– Ты сказала мне именно то, что я собирался сказать тебе, – ответил я, вставая, доставая свой лук из чехла и натягивая тетиву. Отаки сделала то же самое, а затем мы достали наши стрелы и выбрали те, которые хотели использовать – настоящие стрелы, с острыми, зазубренными, железными наконечниками. Незадолго до этого наши отцы подарили каждому из нас по четыре штуки, четыре – священное, счастливое число.

Оставив наши мешки с маасом, мы медленно поднялись под прикрытием леса, дважды подходили к его краю и смотрели на груду валунов, внимательно осматривая её по всей длине, но не увидели ни рыси, ни какого-либо другого живого существа. Затем, когда мы были уже совсем близко от конца леса и подножия утеса, мы снова услышали низкий, скорбный, приглушенный крик и поняли, что тот, кто его издал, находился где-то далеко, в валунах, где-то впереди нас; и на этот раз за криком последовало глубокое, раскатистое рычание; судя по звуку, оно доносилось из глубины кучи.

– Их двое, – шепнул я Отаки.

– Да. У каждого из нас будет хорошая меховая шкура, которую мы сможем забрать домой, – ответила она.

Еще несколько шагов, и мы оказались на краю леса и у подножия груды валунов. Все они были очень большими, очень неровными, на некоторые из них невозможно было взобраться. Мы забрались на один из них с покатой верхней стороной, а с него перепрыгнули на другой, ещё больший, перешли на его дальний край и обнаружили, что не можем перепрыгнуть на следующий – расстояние было слишком велико. Спуститься с этой стороны мы тоже не могли – там было очень высоко, а широкое расстояние между валунами уходило в темноту. Мы вернулись тем же путем, что и пришли, обратно к краю кучи, повернулись и посмотрели вдоль нее направо. И при этом мы снова услышали низкий, протяжный, завывающий крик, а затем ответное глубокое, хриплое рычание, то ли от ненависти, то ли от страха. Я гадал, что это было.

Теперь мы точно знали, где находятся спрашивающий и отвечающий: совсем недалеко справа от нас и не очень далеко за грудой валунов, и из этих двоих отвечающий был гораздо дальше другого. Отаки дернула меня за рукав, чтобы привлечь моё внимание, а затем знаками сказала:

– Они там, близко! Давай пойдём и убьем их!

– Да! – знаком ответил я, и мы двинулись в путь, бок о бок, держа наготове луки и медленно ступая и бесшумно пробираясь по траве к краю валунов. Вскоре мы подошли к месту, где куча резко сужалась и образовывала небольшой овраг шириной в пять или шесть шагов и, возможно, двадцать шагов в длину; и здесь прямо через его середину проходила узкая, хорошо протоптанная тропинка в траве, которая переходила в довольно узкий проход между двумя валунами, покрытый валунами же. Мы не могли разглядеть, как далеко он простирался, потому что совсем рядом со входом в него было темно, как в облачную и безлунную ночь. Мы осторожно пробрались ко входу в проход и заглянули внутрь, но по-прежнему не могли увидеть его конец. Легкий холодный ветерок, насыщенный сильным запахом животных и гниющего мяса, ударил нам в лицо и заставил застыть. Мы долго стояли там, пытаясь разглядеть дальний конец этого прохода, а также говорящего и отвечающего, но не видели ничего, кроме неровных стен и каменного свода, и не слышали ни звука, ни движения животных.