Бегущий по лезвию

Взяв руку Родитиса своей левой рукой, а руку Нойеса — правой, гуру произнес благословение и пожелал им обоим многих жизней. Родитису это понравилось. Он не желал отправляться в нирвану, в то время как доступны были новые жизни.

— Пройдем в мой кабинет? — предложил гуру.

Стены были украшены отвратительными на вид барельефами тибетских свитков. Родитис оглядел их с неодобрением. Внутри него Антон Козак обрадовался, а Элио Уолш, старый материалист, высказал свое неодобрение даже активнее, чем сам Родитис. В комнате стоял стол, на котором, нарушая общую религиозную атмосферу, стоял телефон с видеопередающим устройством. Рядом с телефоном лежала книга в дорогом кожаном переплете. Гуру, с улыбкой заметив заинтересованный взгляд Родитиса, дал книгу ему в руки:

— Это бесценное первое издание, — сказал святой человек, — оригинальный перевод «Бардо» Эванса-Венца, 1927 год. Очень редкая книга.

Родитис осторожно погладил книгу рукой. Ее кожаный переплет вызвал у него какое-то трепетное чувство, почти наслаждение. Осторожно открыв ее, как бы ожидая, что из нее выпадут страницы, он оглядел знакомый текст с его многочисленными длинными вступлениями и бесконечным перечнем глав. Он открыл первую часть «Чихан Бардо». «Все, что позволяет лицезреть реальность в промежуточном состоянии: ниспослание слуха для находящегося в послесмертной плоскости, как говорит глубокая доктрина освобождения, этого состояния можно достигнуть только посредством медитации». Родитис знал, что это глупость, и Элио Уолш был с ним совершенно согласен, в то время как Козак ответил мягким раздражением. На другом уровне своего сознания Родитис заметил, что, несмотря ни на что, это была полезная глупость.

Как эта ерунда с заснеженных вершин страны яков смогла стать учением для американцев — очень сложный вопрос, но это произошло, и Родитис, благодаря своим многочисленным личностям, нашел компромисс, он принимал и отвергал одновременно.

— Красивая книга, — сказал Родитис.

— Это подарок Пола Кауфмана, — ответил гуру. — Одно из его многочисленных подношений нашему заведению. Его потеря воистину велика.

— К счастью, только временная, — заметил Родитис. — Пройдет немного времени, и трансплантат его личности найдет своего хозяина.

— Думаю, что это произойдет скоро.

— Да? — Родитис напряженно подался вперед. — Что вы об этом знаете?

Гуру, казалось, напугала настойчивость Родитиса.

— Ничего определенного. Но он мертв вот уже несколько месяцев. Семейный траур прошел. Конечно, давно обработали данные личности Кауфмана, и решение скоро будет. Так мне кажется. Но мне никто ничего не говорил.

Расслабившись, Родитис посмотрел на недовольное лицо Нойеса. Он знал, что поступил плохо, высказываясь в такой форме. Слишком плохо. Нойес был лучше воспитан, но ему и не нужна была личность Пола Кауфмана. Иногда можно получить стратегическое преимущество, лишь заметив как бы случайное движение рук. Пусть гуру знает, чего он добивается. Это не повредит.

— Кауфман был великим человеком и великим банкиром. Я даже не знаю, каким талантом его личности я восхищаюсь больше, — сказал Родитис.

— Да, это был величайший человек. Он столько помогал нам и иногда лично присутствовал на наших церемониях. Мы будем молиться?

Двое одетых в сандалии монахов вошли в комнату. Родитис услышал тихое чтение мантры: «Ом мани падме хум». Рядом с ним ее начал повторять Нойес. Родитис непроизвольно последовал их примеру. Говорят, в этой формуле сконцентрирована квинтэссенция счастья, процветания и знания, а также великие пути к освобождению.

Это освобождение, которого Родитис отнюдь не добивался: нирвана, забвение. В действительности никто не искал этого, разве что в самой Индии, где повторное рождение означало новые мучения на колесе кармы. Кому нужно освобождение от существования? Сначала человек искал пропитание, затем силу, затем власть, а потом — долгую жизнь. Он захотел повторную жизнь, чтобы снова испытать весь цикл. «Ом мани падме хум». Родитис принимал участие в молитве, но вовсе не желал, чтобы она исполнилась, и у него были подозрения, что среди всех собравшихся только Нойес считал по-другому.

Религиозная интерлюдия закончилась. Настало время поговорить о деле.

— Я очень рад, что вы решили навестить нас, мистер Родитис, — будничным тоном сказал гуру. — Некоторые, гораздо менее важные люди, чем вы, не появляются здесь даже для передачи своих пожертвований.

Родитис пожал плечами.

— Я давно хотел посетить это место. А так как я все равно должен был поехать в Сан-Франциско…

— Надеюсь, путешествие было удачным?

— Чрезвычайно. Мы подписали контракт на разработку всего Телеграф-Хилл. Через пять лет на вершине этого холма будет стоять небоскреб высотой в сто этажей — самое большое сооружение из всех где-либо построенных с 96 года. Это будет штаб-квартира Тихоокеанского филиала «Родитис Секьюритис».

— Я хочу благословить это предприятие, — сказал гуру.

— Конечно, конечно.

— Несомненно в более скромных масштабах, но мы здесь имеем и свою программу строительства, мистер Родитис. Не хотите ли посмотреть наши проекты?