Бегущий в лабиринте

Раздалось несколько смешков, когда Зарт, тихий крупный парень, который был главный по Садам, повернулся на стуле. Он смотрел на Томаса как на морковь на томатном заводе.

- Что ж, - начал Зарт, его глаза метались, как будто он желал, чтобы кто-то другой сказал ему, что говорить. – Я не знаю. Он нарушил одно из самых важных наших правил. Мы не должны позволять людям думать, что такое может сойти с рук. – Он сделал паузу и посмотрел на свои руки, потирая их друг об друга. – Но опять-таки, он…меняет положение вещей. Теперь мы знаем, что можем выжить там и можем победить Гриверов.

Облегчение затопило Томаса. Хоть кто-то был на его стороне. Он пообещал себе, что будет предельно вежлив с Зартом.

- Ой, да прекрати, - едко выдал Галли. – Я готов поспорить, что это Минхо был тем, кто уделал этих тупых тварей.

 - Галли, заткнись! – Заорал Ньют, на этот раз вскочив с места для лучшего эффекта. Томасу снова стало немного весело. – Сейчас я тут Главный, черт побери, и если я услышу еще хоть слово с твоей стороны раньше, чем дойдет твоя очередь, я выдвину идею очередного Изгнания, на этот раз твоей задницы.

- Пожалуйста, - прошептал Галли с сарказмом, смешная хмурость вернулась на место, когда он снова откинулся на стуле назад.

Ньют сел и повернулся к Зарту.

– И это все? Может, какие-то официальные пожелания? – Зарт покачал головой.

- Ладно. Ты следующий, Жаровщик.

Повар улыбнулся сквозь бороду и выпрямился.

– У шэнка больше кишок, чем у всех поросят и коров, которых я приготовил в этом году. – Он сделал паузу, словно ожидая смеха, но никто не засмеялся. – Как это глупо: он спас Алби, прибил пару Гриверов, и мы сидим тут и рассуждаем, что с ним делать. Как сказал бы Чак, это какая-то кучка клика.

Томас хотел встать и пожать руку Жаровщику, потому что тот сейчас озвучил то, что сам Томас думал о себе по поводу всей этой ситуации.

- Так каков твой вердикт? – спросил Ньют.

Жаровщик скрестил руки.

– Вывести его в свет и заставить его научить нас всему, что он умеет.

Голоса стали раздаваться со всех сторон, и Ньюту потребовалось полминуты, чтобы всех угомонить. Томас поморщился. Жаровщик немного перестарался с рекомендацией, практически сведя на нет такое хорошее начало речи.

- Хорошо, так и запишем, - сказал Ньют и тут же последовал своим словам, царапая что-то в блокноте. - А теперь все заткнулись, я не шучу. Вы знаете правило: нет неприемлемых идей, и каждый сможет высказаться, когда придет время голосовать. – Он закончил писать и повернулся к третьему члену Собрания, парню, которого Томас раньше не встречал, с черными волосами и веснушками на лице.

- Я не могу определиться с мнением, - сказал он.

- Что? – Спросил Ньют злобно. – Много ли толка тогда от того, что ты состоишь в Собрании.

- Извини, но я правда не могу. – Он пожал плечами. – Вообще, наверное, я согласен с Жаровщиком. Почему нужно наказывать человека, который спас чью-то жизнь?

- Значит, у тебя все-таки есть позиция, так? – Настаивал Ньют, держа карандаш наготове.

Парень кивнул, и Ньют записал это. Томас все сильнее чувствовал облегчение, казалось, что большинство Смотрителей на его стороне, а не против него. Тем не менее ему было все еще тяжело сидеть там. Он отчаянно хотел оправдаться. Но он держал себя в руках, следуя приказу Ньюта и сохраняя молчание.

Следующим был прыщавый Уилсон, Смотритель Кровавого Дома.

– Я считаю, его следует наказать. Без обид, Новичок, но Ньют, это ты у нас больше всех агитируешь за порядок. Если мы не накажем его, мы подадим плохой пример. Он нарушил наше Правило Номер Один.

- Хорошо, сказал Ньют, делая пометку. -  То есть ты за наказание. Какого рода?

- Думаю, его надо посадить в Каталажку на неделю, только хлеб и вода – и нужно убедиться, что все знают об этом, чтобы никто ничего не додумывал.

Галли похлопал, заработал еще один хмурый взгляд Ньюта. Сердце Томаса пропустило удар.

Еще два Смотрителя высказались, один за Жаровщика, один за Уинстона. Затем настала очередь Ньюта.

- Я согласен с большинством из вас. Его следует наказать, но нужно придумать, как лучше это сделать. Но я придержу свои рекомендации, пока не выскажутся остальные. Следующий.

Томас ненавидел все эти разговоры про наказание даже сильнее, чем то, что ему приходилось держать рот на замке. Но глубоко в душе он не мог не согласиться. Как ни странно, казалось после всего, что он совершил, он ведь действительно нарушил главное правило.

Потихоньку высказались все. Некоторые считали, что его можно помиловать, некоторые думали, что надо наказать. Или и то, и другое. Томас едва мог слушать дальше, ожидая комментариев последних двух Смотрителей, Галли и Минхо. Последний не сказал ни слова с тех пор, как вошел в комнату. Просто сел на свой стул, выглядя так, словно не спал неделю.

Галли выступил первым.

– Я думаю, что уже предельно ясно показал свою позицию.

«Круто», - подумал Томас. – «Вот и сиди, молча».

- Хорошо, - сказал Ньют, снова закатив глаза. – Тогда ты, Минхо.

- Нет! – Заорал Галли, заставив парочку Смотрителей подпрыгнуть на местах. – Я все еще хочу высказаться.