Бегущий в лабиринте

- Черт побери, - сказал Ньют. – Никогда не видел столько шэнков, ведущих себя как молокососы. Мы, может, так и не выглядим, но в этих краях мы вообще-то взрослые. Так и ведите себя соответствующе, или мы распустим это чертово Собрание и начнем сначала. – Он прошелся из конца в конец ряда стульев Смотрителей, глядя на каждого из них, пока говорил. – Всем все понятно?

Тишина охватила присутствующих. Томас ожидал еще взрывов, но был удивлен, когда все кивнули, даже Галли.

- Хорошо. – Ньют вернулся к своему стулу и сел, открывая свой блокнот. Он вычеркнул несколько строк на листе, затем посмотрел на Минхо. – Это серьезный клик, брат. Прости, но тебе придется продолжить говорить, чтобы мы поняли тебя.

Томас с нетерпением ждал ответ.

Минхо выглядел усталым, но начал защищать свою идею.

– Вам, шэнкам, конечно, хорошо тут сидеть о том, в чем вы не разбираетесь. Я единственный Бегун в этой группе, и единственный из присутствующих, кто, кроме меня, бывал в Лабиринте – это Ньют.

Галли вставил:

- Нет, если ты считаешь время, когда я…

- Я не считаю! – Заорал Минхо. – И поверь мне, ни ты, ни кто-то другой не имеете ни малейшего представления, на что на самом деле похоже нахождение там. Единственная причина, по которой ты был ужален, так это потому что ты нарушил то же самое правило, за которое вы сейчас судите Томаса. Это называется лицемерием, ты, шэнколицый кусок…

- Достаточно, - сказал Ньют. – Защити свое предложение, и покончим с этим.

Напряжение можно было потрогать пальцем. Томас чувствовал, будто воздух в комнате стал как стекло, которое разобьется в любую секунду. И Галли, и Минхо выглядели так, словно их красные лица вот-вот лопнут, но наконец они перестали таращиться друг на друга.

- В любом случае, послушайте меня, - продолжил Минхо, садясь на свое место. – Я никогда не видел ничего подобного. Он не паниковал. Он не рыдал, даже не выглядел напуганным. Чуваки, он тут всего несколько дней. Вспомните, какими мы сами были в самом начале. Ныкались по углам, дезориентированные, ревущие каждый час, никому не доверяющие, отказывающиеся делать что-то. Мы все были примерно такими – неделями или месяцами – пока не примирялись с тем, что у нас нет выбора, если мы хотим выжить.

Минхо снова встал, указывая на Томаса.

– Спустя всего несколько дней после своего прибытия сюда он вступил в Лабиринт спасти двух шэнков, которых едва знает. И все это дерьмо о том, что он нарушил правило – полный бред. Он еще не клялся соблюдать правила. Но много людей ему сказали, на что похож Лабиринт, особенно ночью. И он все равно вошел туда, хотя Двери закрывались, а он волновался лишь за двоих людей, которым требовалась помощь. – Он сделал глубокий вдох, казалось, чем больше он говорит, тем больше он набирается сил.

- Но это было лишь начало. После этого он видел, как я бросил Алби, оставил его умирать. А я ведь ветеран – тот самый с кучей опыта и знаний. И когда Томас увидел, как я сбежал, тут не о чем было говорить. Но он справился. Подумайте о том, сколько сил и воли ему пришлось потратить, чтобы затащить Алби на стену, сантиметр за сантиметром. Псих. Это же сумасшествие.

- Но, однако это не было сумасшествием. А затем появились Гриверы. Я сказал Томасу, что нам нужно разделиться, и побежал уклончивыми путями, вспоминая ходы в своей голове. Томас, который должен был наложить в штаны, вместо этого собрался, отбросил все законы физики и гравитации и затащил Алби на ту стену, увел Гриверов от него, уделал одного из них нашел…

- Мы поняли, - рявкнул Галли. – Томми здесь шэнк-счастливчик.

Минхо обернулся к нему.

– Нет, бесполезный ты дебил, ты не понял! Я пробыл тут два года, и никогда не видел ничего подобного. Что бы вы сказали…

Минхо сделал паузу, потирая глаза, издав стон разочарования. Томас понял, что его собственный рот был широко открыт. Его эмоции были смешанными: признательность Минхо за то, что тот выгораживает его перед всеми, неверие, что Галли продолжает сопротивляться, страх от того, каким будет конечное решение.

Галли снова поднялся, кипя от гнева.

– Скажи еще раз нечто подобное, и тебе сломаю шею, прямо здесь, прямо перед всеми. – сказал он, брызжа слюной.

Минхо засмеялся, затем поднял ладонь и ударил Галли по лицу. Томас привстал, наблюдая, как Глэйдер оттолкнул стул, который улетел в сторону и разломился пополам. Галли растянулся на полу, затем попытался встать, стараясь опереться на руки и ноги. Минхо подошел ближе и поставил подошву на спину Галли, прижимая его к земле.

Томас плюхнулся назад на стул в потрясении.

- Клянусь, Галли, - сказал Минхо с насмешкой, – никогда больше не угрожай мне. Не смей даже говорить со мной снова. Никогда. Если посмеешь, я сломаю твою шэнковскую шею, после того, как переломаю тебе руки и ноги.

Ньют и Уинстон уже были на ногах и оттаскивали Минхо, пока Томас вообще не успел осознать все, что произошло. Они оттолкнули его от Галли, который поднялся, лицо как красная маска ярости. Но он не сделал ни шагу к Минхо, просто стоял там, тяжело дыша от злости.