Бей или умри

– Ту песню, что была в разуме моей сестры? Конечно, нет. Мне ещё многому предстоит научиться, – улыбнулся одними губами Соул. – Но когда Трикси разбила песню, предназначенную тебе, я кое-что услышал, и это меня удивило. Тот маг… мои чувства говорят, что он везде. В воздухе, в скалах.

Я моргнула. Дежавю? Слишком похоже на мастера Эфангу. Правда, сомневаюсь, что даже он стал бы размазывать своё сознание на несколько квадратных километров. Значит, здесь что-то другое.

– Везде? – вдруг усмехнулся Итасэ. – Очень хорошо. Я понял.

И – резко подкинул шарф.

Туманная ткань, как живая, рванулась во все стороны разом, распадаясь на клочки. Они взвились серыми мотыльками и беспорядочно заметались вокруг. Некоторые падали на скалы – и тут же впитывались, как вода в песок, и тогда зелёные прожилки чернели.

А потом камень забурлил и потёк.

Дикая, тёмная пещера; решётчатый павильон, похожий на те, что возводили жители побережья; заросли сизой травы; дерево со сводчатой кроной, ветвями подметающее землю… Декорации сменялись так быстро, что голова закружилась. По сложенным крыльям Шекки пробежала рябь – золотистая, зелёная, лиловая… Длинный и цепкий росток обвил мою ногу и вскарабкался вверх – по бедру, вокруг талии, захлестнул шею – и покрылся бледными восковыми цветками. Тейт до синяков вцепился мне пальцами в плечи и резко выдохнул.

И тут всё закончилось.

Мы оказались на гладкой, точно отполированной площадке из чёрного стекла – диаметром сорок шагов, не больше. Итасэ стоял, слегка опустив плечи; лёгкие пряди волос прилипли к вискам, а глаза немного запали.

– До Шаа мне далеко, разумеется, – произнёс он негромко, глядя исподлобья. – Но кое-что я умею. Вся долина – большая ловушка, иллюзия, созданная песней разума и частично воплощённая из ничто. Кто бы ни был её хозяином, тут он всесилен. Кроме этого места, – Итасэ постучал мыском по чёрному стеклу. – Если понадобится – сделаю дорогу до самого края долины. Но хотелось бы сначала перекинуться с хозяином словом-другим. Мне есть что сказать.

Я невольно опустила взгляд. Из гладкого чёрного зеркала на меня уставилось какое-то мрачное чудовище с цветочным ожерельем на плечах и лепестками в волосах.

Ну и картинка – то ли с похорон, то ли с экзотического курорта.

– Мысль хорошая, но есть проблема, – вздохнула я, стараясь не думать о плохом. Например, о том, что потенциал у творца долины явно побольше, чем у Итасэ. – Сначала его надо найти.

– Может, выследить? – вскинул брови Лао.

Его тоже осыпало цветками, кстати, только тёмными – интересно, почему?

– Вызвать на переговоры? – неуверенно предложил Соул.

– Выкурить! – радостно вклинилась Орса и саданула айра пятками по бокам. Тот крутанулся на месте, едва не оттоптав лапы Шекки; шипастый хвост с мерзким скрежетом проехался по стеклу и оставил длинную глубокую борозду. – Шарахнуть! Настучать по голове!

– Шарахнуть? – оживился Тейт. – Это я могу, надо было сразу сказать!

– В другое время я бы много рассказал тебе о дипломатии, о разнообразии методов и о творческом подходе, – выдохнул Итасэ и обессиленно склонился, упираясь в собственные колени, как бегун после марафона. И – глянул исподлобья: – Но я не в духе. Поэтому – да, Тейт-кан, будь любезен, сделай это. Как там говорится… Долбани?

– Слова не покорной пылинки под ногами у мира, но правителя, – рассмеялся Лао, обхватывая его за плечи и помогая выпрямиться. – Утомлённого правителя.

– Я ещё не согласился, – загадочно ответил Итасэ и поморщился.

Интересно. Ворчит и огрызается, но помощь принимает как должное. Похоже, этих двоих связывает нечто большее, чем просто приятельство… какая-то общая тайна.

– О, согласишься, – пропел Лао и светло улыбнулся: – Мне нельзя отказать.

В его сознании промелькнул образ… такой одновременно знакомый по мифам – и совершенно чуждый: крылатый змей, обвивающий гору, и крошечный человек, указывающий ему на что-то внизу. Я почти ухватила смысл, почти выцепила самую соль из намёков и оговорок – но в последний момент Тейт дёрнул меня за прядь волос:

– Трикси, смотри на меня, не на них.

На долю мгновения мне почудились нотки глухой, неконтролируемой обиды, но почти тут же их затопило яростное, дрожащее марево предвкушения. Я рефлекторно обернулась – не столько на слова, сколько на чувства; Тейт же в полтора прыжка пересёк платформу и замер на краю.

И явилось пламя.

Сначала – отразилось в чёрном стекле дрожащим ореолом; потом – вспыхнуло на кончиках встопорщенных рыжих прядей, осыпалось на плечи, на спину и бёдра, испятнало трико. Живой лозой обвило протянутую руку, цветком распустилось на ладони… и упало в долину.

По камню разошлись круги, как от брошенной в озеро гальки. А ещё через мгновение – пламя встало жадной, трескучей, гудящей стеной до самого горизонта.

В лицо ударила волна тугого жара – не воздуха, не энергии, чего-то иного, реального и в то же время ускользающего, как мысль. Орса свалилась с застывшего айра, и Соул рефлекторно, не отводя от пламени взгляда, обнял её и накрыл своим шарфом. Лао подался вперёд, с восторгом открываясь чужой силе. А я… я просто смотрела.