Бей первая

И мы действительно спускаемся вниз, одеваемся и идем к Белому. Я пытаюсь взять Лану за руку, но она не позволяет. Мягко отстраняется и подходит к Диману. Они снова запрягают какую-то философскую беседу. Одну из миллиона, которые ведут постоянно. Приглушают голоса, настраиваются на одну волну, как будто даже сплетаются ментально. Конечно, я ее ревную. Но в случае с Белым – как-то иначе. Я иногда даже ненавижу то, как он ее понимает. Это я должен быть на его месте. Я должен быть везде, заполнять все ее сферы. Должен!

К тому моменту, когда Мальвина моет посуду, я уже на пределе, готов капать слюной на пол, как бешеная псина. Как можно быть рядом, но не сметь даже прикоснуться? Это пытка.

– Лана, – говорю тихо, когда парни уходят в комнату, – можно я тебя обниму? Пожалуйста.

Она вздыхает. Намыливает тарелку, потом тщательно споласкивает. Ставит ее на стол рядом и наконец поворачивается ко мне:

– Я не знаю.

Это не звучит как «нет», так что я резко подрываюсь с места и обездвиживаю ее объятиями.

– Я соскучился, – выдаю глухо.

А Мальвина молчит. И этим наказывает меня хуже всего. Не хочу чувствовать себя насильником, так что разжимаю руки и отпускаю ее. Обреченно спрашиваю:

– Это что, все?

– Что – все? – удивленно уточняет она.

– Ну, ты так себя ведешь, как будто это конец.

– Кир, – она улыбается, – если мы ругаемся, это не значит, что наши отношения кончились.

– Да?

Я выгляжу реально как идиот. Наверное, у меня была не самая классная модель отношений перед глазами. Да у меня вообще никакой не было. Я в этом вовсе ничего не понимаю.

– Да, – она почти смеется.

– Лана, – говорю беспомощно и чувствую, как к щекам приливает кровь.

– Выглядишь таким милым, когда краснеешь. Но не бойся, я никому не скажу. Разгильдеев Кирилл – по-прежнему суровый король. Я тебя не сдам.

– Так у нас все хорошо? – уточняю я.

– У нас все хорошо. Но я обижена. Понимаешь, что это значит?

Я провожу рукой по ее синим прядям. Залипаю на том, как переливаются ее мягкие волосы в моих пальцах. Отпускаю локон, и он подпрыгивает. Отвечаю:

– Не совсем.

Разноглазка вздыхает, как будто объясняется с отсталым. Произносит:

– Кир, мы взаимодействуем. Узнаем друг друга. Учимся общаться. Спорим. Это нормально. Мы же два разных человека, верно?

– Верно, – машинально повторяю я.

– Значит, мы неизбежно будем ссориться. Но я стараюсь говорить то, что думаю, быть с тобой честной. Мне кажется, это значительно упрощает отношения. Было бы здорово, если бы ты отвечал мне тем же.

Я молчу, потрясенный тем, как мудро и спокойно она со мной говорит. Терпеливо. Лана чуть толкает меня в грудь ладонью, и я отступаю.

– Мне действительно нужно время, чтобы остыть.

– Мне это сложно, – вдруг признаюсь я.

– Так постарайся, – отбривает она.

Я снова натужно гоняю кислород по легким. Если им не напомнить, то не сообразят, как работает этот процесс. Рядом с ней всегда так.

Засовываю руки в карманы, застываю, глядя на нее. Синие волосы, разные глаза, хрупкая фигура. Очень привлекательная девочка. Но дело ведь не в этом? Не только в этом.

– Мальвина, – выдыхаю я.

– А?

– Ты… – я внезапно сбиваюсь, – ты идеальная.

– Кир.

– Прости меня. Я дурак. Как все исправить?

Она качает головой и улыбается:

– Было бы здорово вернуться назад во времени и повести себя иначе. Но пока – просто подождать.

Мне так хочется коснуться ее, прямо умираю. Жду сигнала, когда можно будет это сделать. Но его нет. И я вибрирую сам, в одиночку. Весь трясусь, никакой возможности сладить с собой нет. Мне необходимо быть с ней рядом. Касаться, убеждаться, каждый раз заново узнавать. Делая нечеловеческое усилие над собой, я киваю, разворачиваюсь и ухожу в комнату к парням.

Сажусь в кресло и устремляю слепой взгляд в телевизор.

– Гильдия, живой? – тихо интересуется Малой.

Я огрызаюсь:

– На хрен ее одну оставили?

Как будто это они виноваты. Понимаю, что нет, но переложить ответственность, скинуть на кого-то негатив – слишком простой и привлекательный вариант.

– А что нам, до конца жизни надо было их по разным углам разводить? – хмурится Бус. – Дунаева бы ее все равно подловила.

Белый запускает руку в свои светлые волосы и безмятежно улыбается:

– Да он сам знает. Не напрягайся.

То, как он снова запросто все раскладывает, просто бесит. Поджигает и отправляет меня на околоземную орбиту. Но он прав. Я сам все знаю. И то, что я сам виноват в этой тупой ситуации, просто убивает. Подаюсь вперед и роняю лицо в ладони.

Диман произносит:

– Кир, не умирай. Мальвина – умная девочка, она правильно среагировала. Просто дай ей время. Извинись нормально. И держись подальше от Дунаевой.

– О последнем можно было не предупреждать.

– Тебя обо всем надо предупреждать. Вроде тоже не тупой, а косячишь, как ребенок. Я тебе не говорил, что надо все ей рассказать?

– Говорил, – выдавливаю еле слышно.

Белый разводит руки в стороны. Я бы подумал, что он наслаждается своей правотой, если бы его не знал. Но он, сволочь, слишком хороший для подобного.