Бей первая

– Мальвина, какие вопросы. Но не удивляйся, если ко мне ворвутся воры, украдут деньги, а взамен оставят новую приставку.

Тим кривляется, и мы с благодарностью смеемся. Напряжение испаряется, как будто его и не было.

Я встаю, собираю учебники и вещи на сегодня в рюкзак, а остальное мы складываем в спортивную сумку Буса и тоже несем с собой. Сегодня возвращаются его родители. А я теперь вроде как бездомный кочевник.

Когда заходим в школу, Кир перехватывает эту сумку и куда-то исчезает. Догоняет нас уже у кабинета. Говорит мне:

– К Робертовне зайди после уроков, хорошо?

– Ты у нее вещи оставил?

– Да. Но она никому не скажет.

Я киваю. Это я и так знаю. Хранительница школьных сплетен всегда на стороне детей, даже если это противоречит здравому смыслу. Эдакий Хагрид в женском обличье.

В класс мы заходим одновременно со звонком. Мне не нужно закрываться масками, теперь я и так чувствую внутреннюю силу и уверенность. Смотрю, как Тим швыряет Дунаевой на парту телефон. Она же в нашу сторону и взгляда не поднимает. Быстро убирает смартфон в сумку и склоняется над тетрадкой. Что примечательно, подружка Женя сидит теперь на другом месте, переместилась на последнюю парту. Отлично, хватило мозгов все-таки.

Когда подхожу к своему месту, Разгильдеев пытается за руку усадить меня на другой ряд, но я мягко высвобождаю свою ладонь из его захвата. Усаживаюсь рядом с Ваняевым, с непроницаемым лицом раскладываю свои вещи. Открываю тетрадь, проставляю на полях сегодняшнюю дату. Физически чувствую его напряжение и наслаждаюсь каждой растянутой секундой. Поворачиваюсь к нему и спрашиваю:

– Зачем ты это сделал?

– Что? – моргает он за стеклами очков.

– Вань, не надо. Не падай еще ниже.

Он смотрит на меня. Уводит взгляд в сторону. Возвращает ко мне, трусит, снова отводит глаза. И так по кругу.

Тогда я не выдерживаю и интересуюсь уже агрессивно:

– Ты хорошего отношения не понимаешь? Только с позиции силы? На хрен ты меня сдал?

И он тоже срывается. Свистящим шепотом говорит:

– А почему не должен был? Ты мне не друг. Пришла такая, типа, королева. Сделала вид, что я тебе важен, а потом свалила, когда компания покруче позвала. Поманили, а ты побежала! Я тебе ничего не должен, поняла?

Краем глаза вижу, что Кир подается вперед со своей парты, но отсекаю его порыв движением руки. Отвечаю:

– Поняла, Вань. Именно поэтому ты и не будешь никому важен. Ты просто жалок. А я не королева. Я ведьма, шаришь? Желаю тебе пережить такое же предательство.

Собираю воздух у его лица в кулак, потом раскрываю ладонь и резко дую на нее.

Он вздрагивает, часто-часто моргая, а парни ржут, даже не стараясь приглушить свою реакцию. А я сгребаю вещи в рюкзак и поднимаю руку:

– Анна Дмитриевна, я могу пересесть?

Она отвлекается от доски и смотрит на меня, поджав губы. Потом устало вздыхает и машет зажатым в кулаке мелом:

– Как хочешь, только быстро.

И я перемещаюсь на соседний ряд, прямо за Белым.

Тычу его ручкой между лопаток и говорю радостно, наклонившись вперед:

– Привет, дружочек! Рад?

Он поворачивает голову и картинно закатывает глаза:

– Нигде от тебя не спастись!

– Кицаева, ты на любой парте будешь болтать? – не выдерживает химичка.

– Извините. Молчу. Просто знакомилась с новыми соседями.

Весь класс шумит смешками и шепотками.

Наша классная стучит по доске костяшками:

– Да! Да, отличная шутка, а теперь сделайте одолжение, дайте тишину! Ни черта с вами сосредоточиться не могу.

– Анна Дмитриевна, вы бы черта не поминали, – говорит Кир с ленивой хрипотцой, – а то заявится.

– Разгильдеев, я после вашего класса ни бога, ни черта уже не боюсь. Все, тихо!

Посмеиваясь, я снова раскрываю тетрадь. Я тоже. Уже ни того ни другого.

Когда после урока я переодеваюсь на физру, Дунаевой в раздевалке не видно. Я болтаю с Риной и Лидой, демонстрирую им на себе шорты Буса, иду модельной походкой от мусорки до зеркала. Девочки смеются:

– Предлагаю конфисковать! Смотрятся отлично.

– Ага, высокая мода, шорты бойфренда.

Я складываю вещи:

– Да, шорты френда, есть такой стиль?

– Шорты френда твоего бойфренда? – хихикает Лида.

Все это время ловлю на себе странные взгляды Жени. Молчит, но то и дело стреляет в меня глазами. А когда я собираюсь выйти в зал, ловит меня за запястье. Тут же испуганно отдергивает руку. Мямлит:

– Милана, я слышала, что произошло, и… Не знаю, просто хотела сказать, что это ужасно. Так, как Крис поступила, никто не должен делать.

Я улыбаюсь:

– Ничего. Спасибо.

И выхожу. Друзей мне достаточно. Говорить с ней по душам желания нет. Да и ни в каком сочувствии я не нуждаюсь.

Сразу направляюсь к тренерской, стучу и просовываю внутрь голову:

– Константин Антонович, можно?

– Да, Кицаева, заходи.

Я притворяю за собой дверь. Смотрю на нашего огромного бородатого физрука. Вспоминаю его дочь и то, как волшебно они смотрятся вместе. Говорю:

– Спасибо вам.

Он не пытается сделать вид, что не понимает, о чем я. Кивает.

Отвечает:

– Рад, что помог. Больше такого не повторится?

– Я постараюсь.

– Уже неплохо. Как ты себя чувствуешь?