Бэхарестан

Про Абдаллаха, сына Джафара[11] — да ниспошлет им обоим господь благословение!—передают, что однажды он отправился в путешествие. Спешившись у принадлежащей неким людям пальмовой рощи, он увидел, что сторожившему ее молодому черному невольнику принесли на обед три хлеба. Тут же находилась собака. Раб бросил ей один из хлебов. Собака съела. Тогда он бросил другой; собака тоже съела. Он бросил третий, и собака опять съела. Абдаллах — да ниспошлет ему Бог благословение! — спросил у раба: «Из чего состоит твое дневное пропитание?» — «Из того, что ты видел», — отвечал невольник. «Почему же ты не воспользовался им сам?» — «Потому, что собака эта чужая.

Мне кажется что она пришла издалека и что она голодна, вот я и не хотел отпустить ее голодной». — «А что же ты будешь есть сегодня?» — опять спросил Абдаллах. «Буду поститься», —ответил невольник. Тогда Абдаллах сказал самому себе: «Все люди упрекают меня в излишней щедрости, но этот невольник щедрее меня».

Раба, сад и все, что там было, купил и, дав рабу вольную, подарил ему купленное имущество.

В Медине жил ученый, трудолюбивый, полный рвенья, в знанье богословских наук достойный изумленья. Однажды проходил он мимо лавки торговца рабами и увидел молодую рабыню-певицу. Совершенство ее голоса планету Нахид смутило, а красоте ее лика дивилось дневное светило. Он пленился ее красотой, очаровался ее родинкой, ее кос густотой. Вняв ее песне, бремя бытия он повлек в пустыню уничтожения. Стремясь слышать ее голос вновь и вновь, он из тесноты разума вышел на просторный путь к дворцу самозабвения.

Лицо прекрасное, прекрасный, нежный голос
И порознь увлекут любое из сердец,
Когда ж они слиты в едином человеке,
Тебе не сдобровать, хотя б ты был мудрец.

Одежды мудрости он совлек, в рубище позора облекся и, забыв стыд, слонялся по базарам Медины. Друзья стали его упрекать, но ничто не помогло. Описание его положения вот в этих словах найдете иль когда эту песню споете:

Когда прелестной ты увлечен,
Спасти как можешь покой и сон?
Ах, все упреки, как в уши ветр:
Сильней лишь пламя раздует он.

Эта история дошла до Абдаллаха, сына Джафара, да ниспошлет им обоим Господь благословение. Он призвал к себе хозяина рабыни и купил ее за четыре тысячи дирхемов. Потом повелел ей, чтобы она спела на тот самый голос, которым был пленен ученый. Спросил ее: «Кто тебя этому научил?» — «Такая-то певица», — ответила рабыня. Он потребовал к себе также и ту певицу.

После того он позвал ученого и спросил: «Хочешь ли ты тот напев, в который ты влюблен, услышать от учительницы той рабыни?» — «Да», — отвечал ученый. Позвали певицу, чтобы она ему спела. Ученый, услыхав ту песню, упал без чувств, так что можно было подумать, что он умер. Абдаллах, сын Джафара, — да ниспошлет ему Бог благословение! — сказал: «Знаете ли вы, что мы совершим грех, убив этого человека?» Потом он повелел, чтобы побрызгали водой на лицо ученого. Тот пришел в себя. Абдаллах сказал: «Мы не знали, что ты в своей любви к той рабыне дошел до такой степени». — «Клянусь Богом, — воскликнул ученый, — сокрытое в моем сердце еще сильнее того, что обнаружилось». Абдаллах спросил: «А хочешь ли ты услышать этот напев от той рабыни?» — «Ты видел, — отвечал ученый, — что стало со мной, когда я услыхал его от другой, в которую я не влюблен. Что же со мною будет, когда я услышу его из уст и гортани моей возлюбленной!» — «А если ты ее увидишь, узнаешь ли ее?» — снова спросил Абдаллах. Ученый заплакал и проговорил:

Узнаю ль ее? О, как мог ты спросить!
Ее лишь одну я повсюду и вижу.

Абдаллах приказал привести рабыню и передать ее ученому и сказал: «Это тебе. Клянусь Богом, что я даже уголком глаза не поглядел на нее». Ученый упал к ногам Абдаллаха и воскликнул:

Ты снова мне жизнь благородной рукой приводишь,
На брег унесенного горя волной приводишь.
Ты в сердце больное желанный покой приводишь,
Мечту ты к очам, орошенным слезой, приводишь.

Затем, взяв рабыню за руку, отправился с нею к себе домой. Абдаллах, сын Джафара, приказал своему невольнику: «Возьми эти четыре тысячи дирхемов, ступай и отдай им, чтобы от забот о дневном пропитании не садилась пыль на их души и чтобы они могли наслаждаться друг другом без помехи».