Бела Кун

Больше всего любил он читать, лежа на животе в своем «боксе», и когда погружался в чтение, в первую очередь в чтение «Капитала» Маркса, то без стеснения выражал неудовольствие, когда приходили гости, чтобы отвлечь его внимание пустой болтовней или лагерными сплетнями…

Но наряду с углубленными занятиями у Бела Куна частенько возникало желание поспорить и даже поддразнить кого-нибудь. Тогда товарищи собирались у него в «боксе», и за полночь тянулись бесконечные политические споры, не раз переступавшие тесные границы «бокса», выходили на «просторы» барака, продолжались вокруг печки, привлекая к себе внимание различных обитателей барака, которые кто «за», кто «против» ‘вступали в оживленные прения.

Политические враги Бела Куна (жандармские капитаны, помещичьи отпрыски, какой-то «демократический» граф и прочие), которые после Февральской революции стали проявлять живой интерес к политике, часто брали Бела Куна под перекрестный огонь…

С весны 1917 года Бела Кун уже регулярно делал доклады об экономическом и политическом учении Маркса. Авторитет его в лагере рос не по дням, а по часам, и так же росла к нему ненависть оголтелых врагов социализма.

Помню, как однажды, уже в дни Октябрьской революции, Бела Кун сказал о Ленине: «Неслыханно храбрый, отважный революционер! Такого вождя не знала вся мировая история».

12 апреля 1917 года в газете «Новая жизнь» было напечатано письмо «венгерского офицера социал-демократа к местной организации РСДРП».

«Великая катастрофа человечества — мировая война сумела, быть может, ослабить международную солидарность, но ни в коем случае не уничтожить ее.

Как член Трансильванского комитета венгерской социал-демократической партии и активный борец пролетариата (которого обстоятельства забросили в Томск) поздравляю вас и вместе с вами победоносную русскую социал-демократию, поздравляю во имя международной солидарности пролетариата.

С радостью и завистью смотрю на веселие и удивительные достижения революции и страстно жду того дня, когда мы сообща будем продолжать наше общее дело — освобождение пролетариев всех стран, когда социал-демократия, выполняя историческую миссию всего современного пролетариата, осуществит великое дело всемирного освобождения.

Я хочу воспользоваться днями свободы, чтобы хоть письменно поздравить вас, товарищ председатель томской социал-демократической организации, и своих русских товарищей по партии.

Я был бы бесконечно счастлив, если б мог поздравить вас или кого-нибудь из менее занятых товарищей лично у себя (в Новой городской больнице, где я нахожусь на излечении). Да здравствует международная социал-демократия, да здравствует революция!

С социал-демократическим приветом

Кун Бела,

председатель Рабочей страховой кассы в Коложваре (Венгрия),

ныне военнопленный офицер».

Это первый известный нам по печати отклик Бела Куна на русскую революцию, отклик интернационалиста.

Очевидно, вслед за ним установил он более тесную связь с томскими большевиками, которые после победы Февральской революции вышли из подполья и смогли завязать более близкие контакты с интернационалистами, в первую очередь с группой Бела Куна, который, как вспоминает В. М. Клипов, прямо заявил ему, что «военнопленные мадьяры очень хотят помочь русской революции».

Но как ни хотели помочь, действовать им было очень трудно, ибо они оставались за колючей проволокой концентрационного лагеря.

Бела Кун обратился с прошением к местным властям. Попросил, чтобы ему позволили переселиться из лагеря на частную квартиру.

«Военнопленному офицеру Кун Бела, подавшему прошение в Томский комитет о разрешении ему проживать на частной квартире, объявить:

1. Он на это права не имеет.

2. За обращение непосредственно в комитет, что воспрещено… объявить Кун выговор».

Таков был лаконичный ответ властей, который разве что привел в ярость Бела Куна, но никак не приостановил его деятельность.

Конкордия Степановна Востротина — она вместе с Татьяной Петровной Сибирцевой рекомендовала в свое время Бела Куна в ленинскую партию — так вспоминает о нем:

«С венгерскими интернационалистами, которые после Февральской революции содержались еще в лагерях для военнопленных, поддерживал связь Карл Карлович Ансон. В один прекрасный день он привел товарищей в городской комитет партии. Помню свою первую встречу с Бела Куном: он был в короткой шинели, в солдатских башмаках с обмотками на ногах. На лице его виднелись следы длительной голодовки в плену. Тогда он еще плохо говорил по-русски, и переводила нам Татьяна Петровна Сибирцева, знавшая немецкий язык.

Бела Кун стал приходить в горком чуть не ежедневно и выполнял разные партийные поручения. Он был руководителем венгерских интернационалистов, это мы поняли, но притом охотно брался за любую работу в горкоме. Помню, с каким усердием привел он в порядок нашу маленькую горкомовскую библиотеку, с каким воодушевлением распространял газету.

Очень скоро выяснилось, что Бела Кун необычайно образованный марксист, отлично ориентируется в вопросах международного рабочего движения, превосходный пропагандист и журналист.