Бела Кун

Хотя арест руководителей был тяжким ударом для коммунистического движения, однако симпатия рабочих к коммунистам росла с каждым днем. Новый Центральный Комитет (руководил им из подполья Тибор Самуэли) вел работу рука об руку с сидевшими в тюрьме коммунистами, был тесно связан с Бела Куном, который и за решеткой работал с таким же рвением, как на воле. В распоряжении у него были книги, газеты и даже пишущая машинка. Обстановка в тюрьме стала такой, что иногда казалось, будто ты на митинге, а в другой раз — что в редакции газеты.

Бела Кун был так занят, так окружен все время товарищами, что бывали дни, когда ему не удавалось даже поговорить со мной. Я сидела, ждала его, а часы свидания тем временем кончались.

Рабочие поистине трогательно заботились о сидевших в застенках коммунистах. Приносили все: еду, одежду, книги. Сколько раз им выговаривал Бела Кун, чтобы не тратили столько денег. Но тщетно — еды приносили столько, что даже нас, жен, угощали.

Коммунисты завели в тюрьме свои собственные порядки. Выбрали доверенных, распределили между ними обязанности. Раздачу еды и подарков поручили Отто Корвину, а прочими делами ведал Ене Ласло — адвокат по профессии, который и прежде занимался защитой политических заключенных. Он же вел переговоры между коммунистами и тюремным начальством. Все это оказалось возможным лишь потому, что начальник тюрьмы да и надзиратели тоже старались быть в ладу с коммунистами. Они уже чуяли, куда дует ветер.

Только позднее узнала я — это закон подпольного движения, — что Бела Кун уже из тюрьмы установил связь с Лениным.

«Примчались с вестью к Лайошу Немети, — читаем мы в газете «Непхадшерег» от 1 ноября 1961 года, — чтобы он оставил свою партийную работу в провинции и срочно поехал к арестованным руководителям партии в Центральную тюрьму… Но от него хотели большего, чтобы он через фронты и белогвардейские банды прорвался к Ленину.

За шесть дней прибыл он из Будапешта в Москву. Но разве труднее всего было пробираться через фронты, спать в вагонах с углем? Нет, на него возложили более ответственную задачу — разговаривать с Лениным.

— Это было изумительное чувство, — рассказывает Не-мети. — Я сидел совсем близко к нему, видел его глаза, слышал голос, видел руку, которая записывала мои слова… слова рядового революции. Я точно передавал все, что меня просили устно передать. Но Ленину этого было мало. Он интересовался и другим. Хотел услышать и мое личное мнение… Я вытащил «Вереш уйшаг». Он сразу начал искать в ней статью Бела Куна. Интересовался всеми делами «молодых революционеров» (так называл он нас). Мне казалось, что человечество смотрит на меня его глазами».

Правда, еще до Немети Бела Кун в декабре послал к Ленину Владимира Урасова с запиской, написанной на папиросной бумаге. Через все границы и фронты вернулся Урасов к Бела Куну с ответом Ленина.

Большевик с 1906 года, опытный подпольщик, познавший всю хитрую механику нелегальной работы, Урасов, вернувшись в Будапешт, осторожно пробрался сперва в Зуглойский барак, где жили русские пленные. Отворив дверь барака, он спросил шепотом:

— Ну, как дела?

Слова его были встречены громовым хохотом.

— Володя! Ты почему говоришь шепотом? Ведь вчера вечером провозгласили Венгерскую советскую республику.

Это было 22 марта 1919 года.

До лидеров социал-демократии и правительства дошли вести о том, что коммунисты даже из тюрьмы ухитряются руководить движением и вообще пользуются невиданными для арестантов правами. Проведали они и о том, что рабочие собираются их освободить силой оружия.

В один прекрасный день но мне явился социал-демократ и начальник народной милиции Дюла Сикра. Он был старым участником рабочего движения и другом юности Бела Куна.

Сикра предложил отвезти меня в тюрьму на своей машине. Я охотно приняла его приглашение, и в указанный час мы тронулись в путь. Подъехали к тюрьме. Сикра сказал часовому, кто он такой, и попросил доложить о нем директору тюрьмы Биро. Биро принял нас чрезвычайно холодно и официально. Я не знала, чем это объяснить. Сикра заявил, что хочет навестить Бела Куна. Биро ответил, что еще не наступил час свидания и поэтому он может дать разрешение только по указанию свыше. Сикра пытался было уговорить Биро, но ничего у него не вышло. В этот день и я не попала к Бела Куну.

Проводив меня до дому, Сикра сказал, что на днях снова приедет за мной, но уже с соответствующим разрешением.

(После падения диктатуры пролетариата Сикра попал в тюрьму, потом вместе с многими участниками революции приехал по обмену в Советский Союз. Там он стал коммунистом — искренним, и идейным, и необычайно дисциплинированным, самоотверженным работником. Он был одним из руководителей ЦСУ СССР. Бела Кун всегда с гордостью и удовлетворением слушал похвалы в адрес Сикры — и как работника и как коммуниста.)