Белая акула

Скала, на которой был выстроен трёхбашенный колосс, вдавалась в море подобно корабельному форштевню, захватить эту фортецию было очень непросто — к арке ворот вела единственная узкая дорога, отлично простреливаемая со стен, подняться на отвесный уступ со стороны океана было невозможно, а пристань, возле которой некогда стояли принадлежавшие Визмарам корабли была сожжена самими мятежниками, а суда затопили перед началом осады. Исчез только двухмачтовый «Рейнгольд», на нём якобы вывезли несметные сокровища герцогов, но с такой же уверенностью можно утверждать, что ценности остались где-то в подземельях замка — в огромной скале прорублено множество ходов.

— Неужели за сто двадцать лет никто не пробовал найти золото Визмаров? — поинтересовался я.

— Иноземцы боятся проклятия, а вассалы герцогов не станут покушаться на добро, принадлежащее владыкам этих земель, — ответил Зигвальд. — Это необычный замок, он всегда был таким. Ещё до мятежа о Морской крепости рассказывали много небылиц, я от отца и старших братьев слышал.

— Фонит от неё… — очень тихо буркнул под нос Николай. — Самую малость, но всё равно фонит. Ничего понять не могу, почему детекторы центров наблюдений не регистрируют повышенный уровень излучения?

Мы шли пешком, ведя лошадей под узду. Торопиться было некуда, Карасик прихрамывал, да и незачем было подниматься в сёдла — дорога к замку крутая, каменная крошка осыпается, некогда плотно сходившиеся грань к грани плиты со временем потрескались и начали разрушаться.

Ворот у замка не было, видны лишь огромные заржавленные петли, впаянные в серый гранит. Внутренний двор завален слежавшимся мусором, хозяйственные постройки сгорели во время штурма, остались целыми вытесанные из цельных глыб внушительные коновязи. У восточной стены — обветшавшая часовня. Лестницы, ведущие на башни сохранились неплохо, зияет арочный вход в огромный донжон, к которому пристроен длинный высокий дом с чернеющими стрельчатыми окнами — большинство ажурных металлических переплётов исчезли, не заметно ни стёкол, ни остатков витражей. Венчавшая жилые покои замка островерхая крыша частично обрушилась внутрь, шпиль покосился, стены покрыты чем-то наподобие густого плюща с бледно-розовыми цветочками.

Нет ни птиц, ни животных — я бы очень обрадовался, увидев здесь самую обыкновенную крысу. Зверьё никогда не поселится там, где обитают Другие. Да вот, посмотрите на лошадок — они слегка занервничали, начали перетаптываться и пофыркивать. Если верить Николаю, домашняя скотина чувствует присутствие Других гораздо острее человека и некоторых приборов. Лошадям в замке не слишком нравится, однако они терпят и не проявляют недовольство слишком явно, выходит, серьёзной угрозы нет.

— Ничего себе, наследие предков, — пробормотал я. Замок подавлял, нависал над нами словно навеки окаменевшее чудовище с тремя головами-башнями. На Сириус-Центре и других развитых планетах Содружества я видывал постройки более грандиозные, одно здание Сената и прилегающий к нему комплекс небоскрёбов в двести с лишним этажей чего стоят; упоминать про Рейхспантеон Ной-Бранденбурга вообще не стоит — скромненький монумент славы Германской империи занимает площадь в сотню квадратных километров и является образцом гигантомании, которой издревле страдали союзники. Морской замок, бесспорно, был очень большим, а вовсе не титаническим, но психологическое воздействие оказывал невероятное. Настоящая твердыня, цитадель, обитель могущественных владык, с которыми я физически не мог себя ассоциировать — ответьте, какой из меня герцог?.

— Гляди-ка, — Николай указал на тяжёлый тимпан, нависавший над входом и поддерживаемый по сторонам двумя колоннами красного гранита с белёсыми прожилками. — Узнаёшь?

Как тут не узнать! Выложенный потускневшим цветным камнем герб семейства Визмар один к одному совпадал с эмблемой «Эквилибрума», даже форма геральдического щита одинаковая — так называемый «норманнский щит». Выгнувшая спину белая акула с приоткрытой зубастой пастью и длинным спинным плавником. Мрамор и лазурит… Действительно, таких совпадений быть не должно!

— Акула — довольно распространённый символ, — сказал алхимик. — В геральдике изображения акул использовали ещё на Земле, на моей памяти несколько подразделений военно-морских флотов большинства держав пользовались похожими эмблемами, в Космическом корпусе была гвардейская эскадрилья с аналогичным гербом, только фон чёрный и рисунок созвездия Большой Медведицы сверху. Кстати, генофонд большинства видов акул был сохранён, их восстановили по генным образцам в некоторых мирах.

— На Веймаре точно восстановили, — согласился я, вспомнив планету-океан в системе EZ Водолея. — В меркурианских океанах акулы водятся?