Белая кошка

– Нам так тяжело без папы. Колледж Баррона и Веллингфорд стоят уйму денег. А сколько уходит на маминых адвокатов! У деда были кое-какие сбережения, но пришлось все потратить. Я теперь главный и стараюсь изо всех сил. Кассель, я не хочу, чтобы наша семья бедствовала, чтобы бедствовал мой сын.

Филип отпивает из чашки и тихонько смеется, глаза у него блестят. Похоже, хорошо накачался, раз так треплет языком.

– Понимаю.

– Приходилось рисковать. Кассель, признаю, ты был мне нужен. Нам с Барроном и сейчас нужна твоя помощь в одном деле.

Вспоминаю, как во сне Лила просила о помощи. Слишком все перепуталось, у меня кружится голова.

– Вам нужна моя помощь?

– Просто доверься нам, – Филип смотрит на меня покровительственно, старший брат учит младшего уму-разуму.

– Я доверяю собственным братьям, – по-моему, прозвучало вполне невинно, даже без сарказма.

– Вот и хорошо.

Филип сгорбился на стуле. Сейчас он совсем непохож на крутого парня и кажется грустным, усталым и почему-то обреченным. Что же происходит? Не ошибся ли я? Помню, в детстве я бегал за ним по пятам, радовался любому проявлению внимания, даже приказам. Доставал пиво из холодильника, открывал банку и с улыбкой ждал короткого снисходительного кивка. Вот и сейчас я пытаюсь его оправдать, опять жду снисходительного кивка только потому, что он наконец посмотрел мне в глаза.

– Скоро все для нас изменится. Радикально изменится. Больше не придется сводить концы с концами.

Филип взмахивает рукой, один из бокалов падает, и тоненький розовый ручеек растекается по белой скатерти. Но брат даже не заметил.

– Что изменится?

Он оглядывается на гостиную и, пошатываясь, встает.

– Пока не могу сказать. Пообещай сидеть тихо и ничего не говори маме.

Я вздыхаю. Это порочный круг – он мне не доверяет, но хочет, чтобы я ему доверял. Требует подчинения. Опять приходится врать:

– Ладно, обещаю. Согласен, семья прежде всего.

Встаю и вдруг замечаю на дне опрокинутого бокала белый осадок. Кто из него пил?

Мора против, Баррон тоже, но я все равно волоку деда к машине. Сердце бьется как бешеное. Нет, спасибо, я не останусь спать на диване в кабинете. Говорю им, что страшно устал, вру про свидание, которое дед якобы назначил на завтра престарелой вдове. Старик ужасно тяжелый, его так накачали вином и какой-то дрянью, что он почти ни на что не реагирует.

Осадок в бокале. Это Филип, совершенно точно. Но зачем?

– Оставайся ночевать, куда ты едешь? – в тысячный раз повторяет Баррон.

– Осторожно, ты его уронишь, – сетует Филип.

– Так помоги.

Филип тушит сигарету о перила и подставляет деду плечо.

– Тащи его обратно в дом, – ворчит Баррон. Они переглядываются, и брат хмурится. – Кассель, как ты старика там доволочешь, если тебе уже сейчас его без Филипа не поднять?

– Он протрезвеет.

– А если нет?

Филип тянет бесчувственное тело к машине.

Собрался мне помешать? И что, спрашивается, делать? Но брат открывает дверь, помогает втиснуть деда на сиденье и пристегнуть ремень.

Выруливаю на дорогу, оглядываясь на Баррона, Филипа и Мору. Господи, какое облегчение: свободен, почти вырвался.

Громко звонит телефон. Я вздрагиваю, а дедушка и ухом не ведет. Но вроде еще дышит.

– Алло, – беру трубку, даже не посмотрев, кто это.

Где тут ближайшая больница? Надо ли туда ехать?

Филип с Барроном не стали бы убивать деда, во всяком случае не у Филипа дома. А даже если бы и стали, зачем тогда уговаривать меня переночевать, класть умирающего на диване в собственной гостиной?

Не стали бы, точно не стали. Я повторяю это, как заклинание.

– Кассель, ты слышишь? Это Даника и Сэм, – шепчут из мобильника.

Долго я уже молчу, интересно? Смотрю на часы.

– В чем дело? Три часа ночи.

Даника что-то отвечает, но я не слушаю. Чем можно человека вырубить? Снотворным? В сочетании с алкоголем, должно быть, убойная сила.

На том конце провода примолкли.

– Что? Повтори-ка.

– Я говорю, у тебя кошмарная кошка, – медленно и раздраженно повторяет Даника.

– Что случилось? Она в порядке?

– Да нормально все с ней, – смеется Сэм, – но в комнате у Даники на полу лежит мертвая коричневая мышь. Твоя кошка откусила голову нашей мышке.

– Хвостик тоненький, как веревочка…

– Той самой мыши? Легендарной мыши, на которую уже полгода ставят?

– А что случается, когда все проиграли? Никто же не угадал. Кому платить?

– Да о чем вы? – сердится Даника. – Мне-то что делать? Кошка так на меня и пялится, вся пасть в крови. Загубила, небось, сотню мышей и птиц. Так и вижу, как они строем идут прямо к ней в рот, как в том старом мультике. Она теперь меня нацелилась съесть.

– Погладь ее, – советует Сэм. – Зверюга принесла тебе подарочек, скажи ей, какая она крутая.

– Ты моя маленькая кошка-убийца, – воркует Даника.

– Что она делает?

– Мурлычет! Хорошая киса. Кто у нас страшное чудовище? Правильно, ты у нас страшное чудовище! Тигра моя маленькая, злобная тигра!

– Даника, ты что? – мой сосед уже заикается от смеха.

– А ей нравится, только послушай, как урчит!

– Не мне тебе говорить, но кошки человеческого языка не понимают.

– Кто знает, – встреваю я. – Может, она все понимает, потому и мурлычет.