Белая Кость

— Святейший отец прав! — прозвучало с задних рядов. — Мы собрались обсудить вопрос государственной важности, а не клеймить позором горожан, которые, кстати, отлично умеют считать.

— Говорите тише! — откликнулся кто-то. — Здесь маленький ребёнок. Имейте совесть!

Настоятель пригладил бровь и произнёс в наступившей тишине:

— Через три года Просвещённому монастырю исполнится пятьсот лет. Все эти годы монахи-клирики наблюдали за людьми и окружающим миром.

— Наблюдали или изучали? — уточнил лорд Айвиль.

— Основные истины уже даны Богом в святом писании, а наша задача — постичь божественный замысел и расшифровать символический смысл святой книги.

— Значит, вы занимались обычным наблюдением. Продолжайте.

— В монастыре собрано несколько тысяч трудов. Готовясь к собранию, я выписал цифры, чтобы наше заявление, основанное на многолетнем опыте, не выглядело голословным. — Настоятель вытащил из рукава балахона огрызок бумаги и, глядя в него, вновь провёл пальцем по брови. — Из ста детей треть умирает в младенческом возрасте. Ещё треть не доживает до полового созревания. Лишь сорок детей из ста переходят во взрослую жизнь. Эти цифры я привожу, чтобы вы знали, как обстоят дела с детской смертностью. Теперь скажу о недоношенных младенцах. Из ста недоношенных детей — девяносто семь умирают во время родов либо в первые часы жизни. Выживают лишь трое. Эти трое, как правило, пробыли в чреве матери семь месяцев. Ребёнок королевы вошёл в эту тройку. Ваше величество, миледи Янара вышла за вас замуж, будучи в тягости. Это неоспоримый факт, подтверждённый нашими вековыми наблюдениями.

Рэн упёрся локтем в подлокотник кресла:

— Я одно не могу понять. Как ваша опытная монахиня умудрилась ошибиться при установлении срока беременности моей жены?

Настоятель прокашлялся:

— Такое случается, когда женщина не может дать чётких ответов на наши вопросы. Тем более что организм вашей супруги обманывал её на протяжении нескольких месяцев.

— Почему королеву и её ребёнка бросили?

— Камень в мой огород, — откликнулся клирик Хааб, потирая нос. — Я обещал прислать сиделку, но закрутился и забыл. А когда вспомнил, подумал, что сиделка не нужна, раз за ней не пришли. А ребёнок… Он зачат в блуде, плод грехопадения. Наш монастырь такими детьми не занимается.

Янара вздёрнула подбородок:

— Ваши слова… ваши грязные подозрения не смогут сделать меня несчастной. Мой сын зачат в браке. Я счастлива, что бы вы ни говорили.

Хааб покачал головой усмехаясь:

— Ваше упорство просто поражает.

Лорд Айвиль сделал шаг вперёд:

— Достопочтенные монахи-клирики! Позвольте мне задать несколько вопросов.

— Мы слушаем вас, милорд, — ответили те с готовностью.

— Скажите, способна ли хрупкая женщина выносить и родить крупного ребёнка?

Монахи переглянулись.

— Ну же, поройтесь в своих рукавах, — настаивал Айвиль. — Может, там завалялся ещё один огрызок ваших многовековых трудов? Найдите хоть одну запись, где женщина такого же телосложения, как наша королева, выносила крупного ребёнка и благополучно разрешилась от бремени. Меня интересует, как она рожала и сколько прожил её ребёнок.

— Чтобы дать полный ответ, надо просмотреть не одну книгу, — произнёс настоятель монастыря. — Но думаю, что такое было.

— Я отвечу, — подала голос мать Болха. Дворяне резко обернулись к двери. — У нашей королевы узкий таз. Я понимала, что крупный ребёнок застрянет во время родов, поэтому строго следила за её питанием. Если бы она доходила свой срок до конца, она бы родила маленького ребёнка.

— Случалось ли такое, что хрупкая женщина проходила в тягости положенный срок, а родила слабого ребёнка? — вновь спросил Айвиль.

Монахи рассмеялись:

— Нелепый вопрос. Таких случаев множество. — Веселье сползло с их лиц. — Вы же не хотите сказать, что наша королева проходила в тягости положенный срок?

— Я?! — Киаран изобразил удивление. — Это вы только что сказали. — Спустился с помоста и встал перед трибуной. — Если наша королева проходила в тягости девять месяцев, то получается… — И умолк, глядя настоятелю монастыря в глаза.

— Получается, что королева родила сына герцога Холафа Мэрита.

Янара потеряла дар речи. Лорды принялись обсуждать предположение монаха.

Киаран поднялся на возвышение. Прошептал Янаре:

— Молчите! — Встал у её кресла и обратил взор на дворян. — Наша королева очень хрупкая женщина. Она никогда не страдала обжорством, а последний месяц вообще недоедала. Какой, по-вашему, у неё должен был родиться ребёнок?

— Нельзя делать такие громкие заявления, основываясь только на режиме питания королевы, — прогромыхал Святейший отец.

Айвиль дал знак караульным. Те открыли двери и впустили в зал лорда Мэрита. Дворяне заёрзали на скамьях, зашептались.

Мэрит прошествовал между рядами, улыбаясь и кивая. Потеснил у трибуны монахов, поклонился королевской чете и уставился на Киарана.

— В этом зале прозвучало предположение, что королева выносила и родила сына Холафа Мэрита. Что вы скажете по этому поводу?

— Я знал, что она покинула мою крепость не одна, а с ребёнком в чреве.

Поднялся шум.

Мэрит повернулся к залу лицом: