Белая Кость

Вернувшись в зал, Киаран щедро осыпал головы наёмников солью, чтобы кристаллики были видны в волосах. Бросил горсть на себя и вышел во внутренний двор. По мнению клириков, безумие заразно и только монастырская соль защищала здоровых людей от болезни. Киаран не верил в чудодейственную силу приправы к еде, но надо было оградить своих людей от подозрений всезнающих монахов.

Настоятель монастыря и его помощники-клирики не заставили себя ждать. Выслушав Киарана, провели ритуал с настоящей монастырской солью, прихваченной из обители, и гуськом двинулись за лордом Верховным констеблем.

Он повёл их по комнатам, залитым кровью, не уставая твердить: «Они обезумели. Половину отряда мы заперли в укромном месте, чтобы они никого не заразили. Они задушили сами себя. А эти закрылись в храме. Вы только посмотрите. Нормальные люди в здравом рассудке такого бы не сделали».

Дойдя до главного зала, настоятель монастыря взглянул на Святейшего и кивнул.

Кьяр устал думать. Он не знал и не хотел знать, почему его связали и усадили в закрытую повозку. Было жалко только меч, который вручил ему отец, посвящая в рыцари. Холод рукояти и блеск клинка больше никогда не взбодрят его кровь. Сквозь полудрёму Кьяр прислушивался к шуму города и вдыхал запах прелой соломы — на ней он сидел. По крыше повозки лениво барабанили капли дождя. Колёса сначала громыхали по мостовой, потом зашуршали по гравию. Лошадь остановилась.

Раздался стук. Скрипнули дверные петли. Прозвучал грубый голос:

— Вам повезло. Утром один отдал Богу душу.

Возница и клирики вытащили Кьяра из повозки и принялись снимать с него путы. Он неохотно посмотрел по сторонам. Справа кладбище. Слева городская стена. Перед носом непонятная постройка, похожая на сторожевую будку.

— Ох, ты чёрт… — прошептал здоровый как медведь мужик в ватных штанах и куртке. — Да он весь в крови!

Волоча по земле цепи кистеня с крючками на концах, обошёл Кьяра:

— Неужто Святейший?

— Умолкни! — прикрикнул клирик.

— А я чё? Я ничё. Моё дело маленькое. — Мужик ткнул рукояткой кистеня Кьяра в спину. — Шагай! Вздумаешь брыкаться, насажу на крючки и потащу волоком.

Кьяр вошёл в будку. Сзади хлопнула дверь. Проскрежетали запоры. И снова тычок в спину. Узкая лестница с крутыми ступенями привела в подземелье. Свет масляной лампы выхватывал из темноты железные решётки, к ним с диким хохотом льнули заросшие, грязные люди в лохмотьях. Мелькнула мысль: Безумный дом.

Втолкнув узника в камеру, надзиратель навесил на дверцу замок и потопал обратно, унося с собой лампу.

В наступившей тишине и темноте, Кьяр на ощупь исследовал новое жилище. Едва не сломав ногу в дыре для отправления естественных надобностей, сел на лежанку и протяжно вздохнул.

— Не вздыхай так тяжело, — прозвучал мелодичный мужской голос. — Здесь не так уж и плохо.

— Кто ты?

— Белый дьявол.

— Почему сменил масть?

— Не хочу походить на людей.

Кьяр откинулся на стену и закрыл глаза:

— Я тоже дьявол. Только в чёрном.

— Нельзя называть себя дьяволом. Дьявол один!

— Как и Бог.

— Как и Бог, — согласился невидимый собеседник. — Любишь его?

Кьяр плохо соображал, но и промолчать не мог. Он боялся остаться наедине со своими мыслями. В темноте. В нестерпимой вони. В жутком холоде.

— Бога-то? Люблю.

— А что ж поступал не по-божески?

— Думал, что так хочет Бог. — Кьяр выпрямил спину и, борясь с тошнотой, посмотрел влево. Казалось, что голос звучит рядом, но такого не может быть! Чтобы успокоить нервы, проговорил: — Теперь искупаю вину.

— Вряд ли у тебя это получится, — полился голос сверху. — Преступления против души невозможно искупить.

Кьяр поднял глаза к потолку:

— Тогда я искуплю грехи страшной смертью.

— Смерть не может быть страшной.

— Скажи это тем, кто гниёт заживо или горит на костре.

Послышался шорох, словно кто-то прошёл около лежанки, задев её одеждой. Кьяр забился в угол. Он сошёл с ума. Он и правда сошёл с ума!

— Это предсмертные муки, — прозвучал голос из глубины камеры. — Смерть — смерть! — есть самое прекрасное, что может произойти с человеком. Смерть — освобождение от всего, что тебе мешало быть счастливым. Вы любите представлять высшие силы в образе людей. Бога представляете старцем, дьявола чем-то вроде козла, с рогами и копытами. Так вот, смерть — это женщина неземной красоты. Её объятия избавляют от боли. Её поцелуй дарит волшебный полёт.

— Что ты знаешь о смерти! — вскричал Кьяр, трясясь в ознобе.

— Всё! Я умирал много раз.

— Ладно, тогда скажи, что ждёт человека после смерти?

— Эйфория или ад.

— Ты был в аду?

Послышался тихий смешок.

— Ад — мой дом родной. Я умираю и возвращаюсь домой, снова и снова, снова и снова. А в нём по-прежнему людно, наплёвано и нагажено.

Кьяр свернулся калачиком на лежанке и обхватил руками голову.

Часть 51

* * *

Ветер разогнал тучи, высушил лужи на дорогах. Увядающее лето напомнило о себе зноем и духотой.