Белая лань

Ему показалось, что вмст съ неуловимыми звуками ночи втеръ доносилъ къ нему странный хоръ нжныхъ и таииственныхъ голосовъ, которые смялись и пли на разные лады, каждый посвоему, сливаясь въ шумный и пестрый гулъ, похожій на щебетанье птицъ, пробужденныхъ первымъ солнечнымъ лучомъ въ зелени деревьевъ.

Этотъ странный шумъ продолжался одно мгновеніе, и все опять стихло.

— Безъ сомннія, мн снились т глупости, о которыхъ намъ разсказывалъ пастухъ, — ршилъ Гарсесъ, спокойно закрывая глаза, твердо убжденный, что то, что ему почудилось, было легкимъ отголоскомъ сновиднія, оставшагося въ его воображеніи посл пробужденія, какъ остается въ ушахъ воспоминаніе о мелодіи, когда уже замерли послдніе звуки псни. И, уступая непреодолимой лни, сковавшей его члены, онъ уже собирался снова опуститься на мягкую траву, какъ вдругъ опять прозвучало отдаленное эхо таинственныхъ голосовъ, и онъ услышалъ, какъ они пли, подъ шелестъ втра и листьевъ и подъ журчанье воды:

ХОРЪ.

   На башн высокой заснулъ часовой;
   Къ стн онъ усталой приникъ головой.
   Охотникъ стремился оленя найти,
   Но, сномъ побжденный, уснулъ на пути…
   Разсвта пастухъ при звздахъ не дождется:
   Онъ спитъ и теперь до зари не проснется…
   Все спитъ безпробудно средь горъ и долинъ —
   О, слдуй за нами, царица ундинъ!
   Приди покачаться на гибкихъ втвяхъ,
   Съ луной отражаться въ зеркальныхъ водахъ!
   Приди ароматомъ фіалокъ упиться
   И ночью волшебной въ тиши насладиться!
   Мы вс собрались у рчныхъ береговъ,
   Придиже скоре: ночь — царство духовъ!

Пока въ воздух звенли нжные звуки этой прелестной музыки, Гарсесъ не шевельнулся. Когда они замерли, онъ осторожно раздвинулъ втви и, къ своему величайшему изумленію, увидлъ стадо ланей, перепрыгивающихъ черезъ кусты съ невроятной легкостью, причемъ нкоторыя останавливались, точно прислушиваясь къ чему-то, другія играли между собой, то скрываясь въ чащ, то снова появляясь на опушк. Вс он спускались къ спокойной рк.

Впереди своихъ товарокъ бжала блая лань, самая быстрая, легкая, подвижная и игривая изъ всхъ; она прыгала, рзвилась, останавливалась и снова пускалась бжать съ такой легкостью, точно ея рзныя ноги совсмъ не касались земли. Ея странная близна сіяла фантастическимъ свтомъ на фон темныхъ деревьевъ. Хотя молодой человкъ и былъ расположенъ видть нчто чудесное и сверхъестественное во всемъ, что его окружало, но, собственно говоря, отршившись отъ минутной галлюцинаціи, помутившей его чувства и представившей ему музыку, шорохъ и говоръ, ни видъ ланей, ни ихъ движенія, ни отрывочные крики, которыми он, повидимому, звали другъ друга, не заключали въ себ ничего такого, чтобы не было знакомо охотнику, опытному въ такого рода ночныхъ похожденіяхъ. По мр того, какъ разсевалось его первое впечатлніе, Гарсесъ сталъ сознавать это и, внутренно смясь надъ своей доврчивостью и своимъ глупымъ страхомъ, занялся исключительно соображеніями о томъ, гд должны были находиться лани, судя по тому направленію, которое приняли. Сообразивши все, какъ слдуетъ, онъ взялъ самострлъ въ зубы и, пробравшись ползкомъ среди кустовъ, спрятался шагахъ въ сорока отъ того мста, гд былъ прежде. Устроившись поудобне въ своемъ новомъ убжищ, онъ сталъ ждать, когда лани войдутъ въ рку, чтобы стрлять наврняка. Какъ только дослышался тотъ особенный шумъ, который производитъ разступающаяся и сильно всплескиваемая вода, Гарсесъ началъ понемножку приподниматься, соблюдая величайшую осторожность, опираясь на землю сначала руками, а потомъ колномъ. Поднявшись на ноги и убдившись ощупью, что его оружіе было наготов, онъ сдлалъ шагъ впередъ, вытянулъ шею изъ-за кустовъ, чтобы обнять взоромъ весь бассейнъ воды и натянулъ тетиву; потомъ оглядлся, отыскивая взглядомъ цль, которую собирался намтить, и съ его устъ сорвался едва слышный, невольный крикъ изумленія.

Луна, медленно поднимавшаяся надъ широкимъ горизонтомъ, была теперь неподвижна и точно висла посреди неба. Ея нжный свтъ обливалъ рощу, сверкалъ на спокойной поверхности воды и окутывалъ вс предметы точно голубой дыыкой.

Лани исчезли.

Вмсто нихъ ошеломленный и даже испуганный Гарсесъ увидлъ толпу црелестнйшихъ женщинъ, изъ которыхъ одн рзво входили въ воду, а другія еще снимали легчайшіе покровы, скрывавшіе ихъ чудныя формы отъ жаднаго взора.